Белолуние

Казлай улыбнулся, и на этот раз его улыбка была почти открытой:

– Не знаю, кем ты станешь: учёным, не чуждым политики или политиком, не чуждым человечности, но, если краснопёрка и вправду поможет, король наградит тебя по заслугам.

Селена не ответила. Поспешно поднявшись, она бросила на стол несколько медяков:

– Пойдёмте скорее! Нам нужно успеть!

К немалому удивлению Казлая, опыт оказался успешным. К обеду полученный почти в лабораторных условиях (а точнее – в хозяйской печи) экстракт краснопёрки был испытан на Лайде и показал свою эффективность. После первой дозы лекарства жар уменьшился, а после второй (то есть поздно вечером) и вовсе прекратился. Принцесса уснула, и Вилла с Бурбеллой впервые получили возможность перекусить.

После непродолжительного совещания было решено немедленно отправить Зебу в Лаков, чтобы как можно скорее доставить королю изобретённое лекарство. Казлай, правда, пытался против этого возражать, ссылаясь на то, что безопасность экстракта по-прежнему не доказана, но слушать его не стали.

– Это наш последний шанс! – сказала Вилла, откинув со лба прилипшую прядь. – Зебу должен бежать в Лаков, не дожидаясь утра!

– Почему только Зебу? – возмутился Кот. – В Лакове может потребоваться консультация квалифицированного специалиста. И вообще, – он понизил голос, – не станете же вы доверять такое ответственное дело собаке!

– Я не собака! – оскорбился Зебу.

Кот лишь закатил глаза, но по всему было видно, что отступать он не намерен. В конце концов, уполномоченная делегация в лице Кота и мидава была отправлена в город. Остальные же разошлись по своим комнатам в надежде немного поспать.

Сто тридцать восемь лун и один день

Напрасно доктор Кариг проводил у постели короля сутки напролёт – состояние Витаса не улучшалось. Временами, правда, казалось, что кризис миновал, но после непродолжительного затишья жар всякий раз начинал нарастать, и это приводило королеву в отчаяние.

Витас не открывал глаз ни на мгновение. Было ли его состояние беспамятством или долгим, тяжёлым сном, этого доктор не мог сказать наверняка. Будить короля он не пытался, позволяя ему переживать мучительные мгновения в забытьи.

За две минувшие ночи самому Никласу удалось поспать в общей сложности не больше трёх часов, и бессонница не преминула сказаться на его самочувствии. Накануне он весь день боролся с приступами тошноты, а теперь его преследовали видения. По стенам, полу и потолку расползались бледные пятна. Они скользили вдоль кровати, забирались на покрывало, бесцеремонно лезли на щёки короля. Никлас смотрел на это безобразие из-под полузакрытых век. Он сходил с ума, и не мог остановить надвигавшееся безумие.

Королева навещала сына десятки раз на дню и всякий раз, видя, в каком состоянии пребывает доктор, предлагала ему передохнуть, но Никлас неизменно отказывался. Он должен быть с королём до конца. Он – придворный лекарь, последняя надежда и роковая ошибка. Он пообещал спасти Витаса, но теперь наказывал себя за самоуверенность созерцанием того, чего уже не мог изменить.

Вилла так и не возвратилась. Никлас запретил себе думать о ней и о Селене. Запретил себе бояться за них, потому что страх мог окончательно парализовать и без того угасающее сознание.

Минувшие дни были чудовищно одинаковыми. Каждый начинался с борьбы за жизнь короля, но лишь затем, чтобы незаметно перетечь в другой, ничем не отличавшийся от предыдущего день.

Всё изменилось в полдень, когда в окна светило не по-осеннему яркое солнце. Часы на дворцовой башне пропели шестой час нового дня. Никлас с усилием разомкнул веки, поднялся, стараясь не обращать внимания на расползавшиеся во все стороны белёсые круги, взял чашу с водой и губку. Ему предстояло напоить короля, то есть увлажнить его губы и попытаться влить несколько капель внутрь.

Обычно подобная процедура проходила без неожиданностей, но в этот раз вышло иначе. Стоило Никласу коснуться влажной губкой лица короля, тот медленно открыл глаза и посмотрел на него невидящим взглядом:

– Доктор! Который теперь час?

Король проговорил это глухо и хрипло, а после, сделав несколько жадных глотков из поднесённой Никласом чаши, вновь откинулся на подушки.

– Миновал шестой, – зачем-то пояснил доктор. Казалось, безумие овладело им окончательно, и всё это: распластавшийся на подушках Витас, яркий свет, бой часов – лишь всполохи отрывистого сна.

– Прикажете послать за её Величеством? – Никлас не мог позволить королю вновь провалиться в забытьё.

Тот мотнул головой:

– Прикажите построить мою гвардию!

– Я не могу командовать гвардией, ваше Величество.

– Передайте им мой приказ!

Если бы только кто-нибудь открыл дверь! Тогда Никласу не пришлось бы ни на секунду оставлять ускользавшего короля в одиночестве!

– Постройте мою гвардию! – упрямо повторил Витас.

Никлас резко вдохнул, точно пытаясь выпить весь воздух, и гаркнул неожиданно громко:

– Построить гвардию его Величества!