Беломорье

Руки исправника погрузились внутрь ларца. Отобрав в кучке радужных кредиток шесть пачек сторублевок, он запихал их в карманы брюк, затем закрыл ларец и сундук на ключ.

Лицо фон-Бреверна порозовело, глаза подернулись пленкой — право, не так уж часто бывают такие удачи в жизни!

Долго в тот день не ложились спать жители селения. Кое-кто рассказывал тем, кто не видел отъезда начальства, как рассадили по дровням с закрученными назад руками Егорку и неистово вопившую Лукьяниху, а на третьих дровнях увезли в вырытом гробу труп Лукьянова.

Глава шестая

1

После неудачи в Кандалакше Двинской приехал в деревню Зашеек. Вскоре он почувствовал озноб… Хозяин избы предложил осушить косушку, но это не помогло. Ночь Двинской провел в полузабытье. Он понял, что серьезно заболел, и решил немедленно вернуться домой.

Домой он приехал совсем обессиленный. Софья вместе с ямщиком вывела его под руки из саней и сразу же уложила в кровать. К нему тотчас подбежала Верунька и по привычке ухватилась ручонкой за палец. Двинской хотел сказать, что его нельзя целовать, что он больной, и может быть, болезнь его заразна, но слабость сковала даже язык. Последнее, что запечатлелось в его памяти, — большие-большие, совсем круглые от испуга глаза Веруньки. Потом ее фигурка стала застилаться туманом. Все исчезло… и он провалился в бездну. Навсегда запомнилось томительное ощущение, что он все время куда-то падает, падает…

Неделю спустя началось выздоровление. Земский врач потчевал какой-то горько-соленой микстурой, теща поила отваром из не менее противных на вкус трав, а жена кормила сырыми яйцами, сметаной и сдобой, которую почему-то требовалось есть обязательно горячей.

Помогли ли лекарства или сказался запас сил молодости, по Двинской недолго провалялся в кровати.

За полмесяца болезни накопилось немало писем от Александра Ивановича. Видно было, что от съезда тот ждал очень многого.

Нарушая запрет врача выходить на мороз, Александр Александрович отправился в музей. Он соскучился по этой светлой комнатке, разукрашенной всем, что только можно было собрать в Сумском Посаде без затраты больших средств. Двинской не был в своем «убежище от мирской докуки» целый месяц, и ему стало смешно, когда он почувствовал почти детскую радость, увидев аршинную модель шхуны на длинном столе, стул с протертой мягкой обивкой и чуть заметный слой пыли на синих папках гербария…

— Ну, здравствуй, здравствуй, тихое убежище, — проговорил он. — Сколько времени не виделись!

В его отсутствие музей топили редко, и в нем было холодно. Не снимая верхней одежды, Двинской сел на излюбленное место. На столе лежала коробка с сигарами — память о последнем заезде Александра Ивановича. Двинской не курил во время болезни, и теперь от крепкой ароматной сигары у него закружилась голова, Александр Александрович задумался, перебирая в памяти, что полезного сделал он в Сумском Посаде.

Два года назад написал в «Архангельские губернские ведомости» две корреспонденции о Сумском Посаде и о поморском побережье. Вместе с номерами газеты, в которых были опубликованы эти заметки, Двинской получил бумагу от правления общества по изучению местного края с предложением вступить в члены-соревнователи. Одновременно правление запрашивало, чем думает господин Двинской заняться, состоя в обществе? Александр Александрович ответил, что хочет организовать музей.

Год спустя два члена правления общества приехали в Сумский Посад и убедились, что даже без денег при желании можно сделать немало. Стопка гербариев, образцы горных пород, виды хвойных деревьев, чучела птиц, коллекции бабочек и жуков, связанные местным псаломщиком крохотные модели рыболовных сетей и ловушек, немало записей о бюджете рыбацких хозяйств, диаграммы по вылову рыбы на становищах — все это было заботливо собрано Двинским и занимало угол в его жилой комнате.

Правленцы сияли половину дома у одного крестьянина, открыв таким образом местный музей и основав тем самым филиал общества.

В числе немногих посетителей музея оказался и Александр Иванович. Вскоре он отправил из Архангельска в дар музею чучело головы лося, потом на его средства было сделано чучело тюленя и модели промысловых посудин. За все это он скоро прослыл в Архангельске покровителем науки и был избран в почетные члены общества, в числе которых значились губернатор, архиерей и самые крупные денежные тузы Севера. Это лестное избрание вполне оправдывало расходы, понесенные Александром Ивановичем.