Белорусские поверья о духах болезней (особенно эпидемических, таких как чума, оспа или холера) содержат набор мотивов, известных у всех восточных славян, однако в Белоруссии дольше всего (вплоть до середины XX века) сохранялись архаические обряды, призванные не допустить или изгнать болезнь за пределы села. К ним относилось изготовление обыденного (однодневного) полотна, сотканного за одни сутки, а также ритуальное ночное опахивание деревни, которое производили вдовы и незамужние девушки, — считалось, что за борозду, проведенную таким образом, дух болезни проникнуть не в состоянии.
Смерть, как особое мифологическое существо, в соответствии с общеславянскими представлениями имеет в белорусской традиции устойчивый женский облик: это высокая худая женщина с серпом, косой или ножом. Реже она предстает как животное, появляющееся около дома умирающего. С персонификацией этого явления связан известный сюжет «Смерть-кума»: Смерть становится крестной для ребенка бедняка и помогает тому разбогатеть, рассказав, что если, придя в дом к больному, она стоит у него в ногах, то он выздоравливает, а если в головах — умирает. Тогда бедняк, который, в отличие от других людей, мог видеть Смерть, ставшую ему кумой, начинает посещать больных, предсказывая, погибнет больной или поправится. Когда приходит пора умирать ему самому, он в попытках обмануть Смерть создает крутящуюся кровать, чтобы всякий раз поворачиваться к ней ногами, но она все равно забирает его с собой.
В народной белорусской педагогике существует обширный класс персонажей, которыми издавна пугали детей, чтобы добиться от них желаемого поведения, в частности ограничить доступ ребенка к опасным для него местам (к реке, колодцу, в лес и пр.). Принципы, по которым они конструируются, универсальны и характерны для всех славянских мифических существ подобного рода — сюда входят как персонажи традиционной мифологии (черт, русалка, ведьма), так и ряд определенных животных (волк, жаба, змея), а также специфические детские персонажи, не имеющие аналогов во «взрослой» мифологии (дед с мешком, железная баба, бабай, цыган и прочие).
Белорусские рассказы о чудесном цветении папоротника и способах его добычи — это часть общеевропейского представления об этом мифологическом явлении, куда входят также восточнославянские и западнославянские поверья. Наиболее популярные белорусские мотивы связаны с особым мифологическим временем цветения; с необычными качествами цветка; со способами, которыми его можно добыть; с попытками нечистой силы, стерегущей цветок, воспрепятствовать человеку в его получении.
Считается, что папоротник цветет раз в году — в ночь на Ивана Купалу, реже — на Петров день (день равноапостольных Петра и Павла, 29.06/12.07) или в
Это на Ивана Купального. Так пойдешь в лес да посидишь, может, до часу ночи. И зайдешь в лес, и сядь там, да будет лететь — вот такая великая звезда, как, может, хорошее решето, и будет вниз спускаться. И спускается она там, где папороть зацветает красным цветом, и заговорят все деревья. Поймай уже этот цветок, и ты будешь все знать, что есть на белом свете (с. Стодоличи Лельчицкого р-на Гомельской обл., 1984 г.).
Волшебный цветок папоротника дает обладающему им человеку множество возможностей: во-первых, понимание языка животных и растений («сорви этот цвет, и будешь слышать, что собаки говорят, что те насекомые…» (Гомельская обл.)); во-вторых, всеобщее знание и мудрость («будешь знать, что на свете делается, кто что думает»), а также способность понимать все тайны природы, видеть спрятанные клады и, что самое ценное, знать, как достичь бессмертия; в-третьих, возможность быстро разбогатеть, стать удачливым в ведении хозяйства и всех делах. Таким образом, главная выгода, которую получает человек, добывший цветок папоротника, — это особое, тайное знание. Неудивительно, что получить его стремились прежде всего «знающие»: колдуны — чтобы укрепить свою колдовскую силу; знахари — чтобы успешно лечить людей.
В ночь Ивана Купалы. 1900.
А. А. Писарев , А. В. Меликсетов , Александр Андреевич Писарев , Арлен Ваагович Меликсетов , З. Г. Лапина , Зинаида Григорьевна Лапина , Л. Васильев , Леонид Сергеевич Васильев , Чарлз Патрик Фицджералд
Культурология / История / Научная литература / Педагогика / Прочая научная литература / Образование и наука