Белорусские поэты (XIX - начала XX века)

Жил пан во дворце — пребогатый,
Скопил он не счесть сколько денег, —
Греби хоть лопатой дукаты…
Да норовом был он крутенек!
Ни в чем не знавал он отказу:
Захочет он музыки — тешат
И скрипкой и дудками сразу;
Прикажет плясать он — и чешут
Вприскок да вприсядку, во что кто горазд;
А плакать — так плакали много!
А то и поплакать не больно-то даст…
Боялися пана, как бога!
А пил-то, а ел-то — о боже!
Когда бы трудом добывал он, что ест,
Он три года работы, похоже,
Уминал бы в один присест!
Ел да пил он да грабил народ,
Чтоб еще стать знатней и богаче;
Думал, верно, что век не помрет,
Ан бог-то надумал иначе.

А в хате у края села

Жил мужик — и увечен и квёл;
Хата в дырьях, что лапоть, была,
Сам голодный — и гол как сокол…
Когда-то он был озорной лиходей,
При пане он был подлипалой
И много обидел безвинных людей,
Давно по нем пекло скучало.
Теперь жил он нищим и сирым;
А всяк попрекает за что-то,
Клянут, ненавидят всем миром, —
Ну просто и жить неохота!

Тем временем в пекле-то черти

И пану и хаму готовят закут.
Пристают чертенята к тетушке Смерти:
«Когда ж им обоим будет капут?»
И хаму и пану приходит черед
На чистый четверг помирать,
Чтоб грешной душе у адских ворот
Без благовеста предстать.
Послали по души хромого чертяку,
Чтоб он их забрал обе сразу
И к старшему вел безо всяких
По чертовскому их указу.
Черт в хату сперва во весь дух!
Глядит — а мужик за столом
Ставит латку на старый кожух
Да за веник берется потом…
Подумал хромой: «Чай, не скоро помрет!
Побегу погляжу, что у пана!»
Прилетел — пана смерть уж берет,
Лекаря стерегут неустанно:
Смерть по горлу косой — чик-чирик! —
Но помажут порез лекаря,
И как не было — зажило вмиг!
Только машет косою зазря.
Уморилася Смерть; пан ревет,
Смерть ему и на ум не идет;
Воротник разодрал, одеяло дерет
И червонцы гребет под живот…
Вдруг — динь-динь! — ксендз с причастьем
                                                                              пришел.
Смерть косой как махнула сплеча —
Пан взревел, что зарезанный вол.
Душу сцапал хромой сгоряча
И кивает: мол, тетка, спеши,
Прибирай мужика! Скоро ночь —
Мне ж наказано обе души
До полуночи в ад приволочь.
«Мужика? Что-то мне невдомек…
Я же первым его развязала.
Был конец его тих и легок:
Смерть позвал он, как хлеба не стало;
Он на исповедь утром сходил;
Умирал, как заснул, и не пикнул…»
Черт со злости собакой завыл;
Тут из пекла старшо́й окликнул.
Черт панскую душу в мешок и — шмыг!
Мужицкая ж бродит и бродит по свету:
Не сыщет приюта нигде тот мужик,
В аду ж за двоих тянут пана к ответу.
Хромого за то, что отстал он от Смерти
И пекло в убыток вовлек,
Чертовским судом они, черти,
Упекли в преисподний острог;
Смерть за то, что по глупой поблажке
Черта не кликнула душу зацапать,
Сидела три дня в каталажке,
Грызла с голоду лыковый лапоть.

<1894>