Белые кони

— Рядом — жена дядина. Учительница. В углу брат двоюродный. Тракторист. А дальше, тот, что с черной повязкой на глазу, это уже по маме родня.

Дуся громко всхлипнула.

— Очень прискорбно, — вежливо заметил мужчина с интеллигентным лицом, сосед Колькиной сестры.

— Молчи, — зло прошептала Дуся и толкнула «интеллигента» локтем в бок. — Муж мой.

«Интеллигент» потянулся за бутылкой, но Дуся стукнула его по руке.

— Только бы водку жрал!

— Могу и не пить, — обидчиво произнес мужчина и насупился.

— Мишка придет, он скажет… Мишка разберется, — повторял отец.

— Кто такой Мишка? — спросил штурман.

— Михаил-то? — переспросила Дуся. — Колин брат. Председатель колхоза.

Наполнили спиртным стаканы, и Колькина мать тяжело поднялась с места.

— Четвертого сына теряю, — негромко сказала она. — Троих на фронте…

— Ладно, мать! Ладно! — перебивая, закричал отец. — Выпьем!

— За Колю, — шепнула мать и пригубила из стакана.

С улицы послышался звук мотора, хлопнула дверца, и в сенях раздались уверенные, быстрые шаги.

— Мишка приехал! — радостно вскрикнул отец и побежал к двери.

Председатель Мишка, как и следовало ожидать, оказался крупным, серьезным мужчиной.

— Мишка, — семеня вокруг сына, припадая к его плечу, зашептал отец. — Беда-то какая, Мишка…

Мишка сразу кинулся к матери.

— Крепись, мамаша, крепись, — твердым голосом произнес он.

Мишка заметил Виктора и подал ему руку.

— Здравствуйте, товарищ, — сказал он.

— Мишка, он такой, — обращаясь к родне, для чего-то подмигивая и махая руками, говорил отец. — Мишка, он скажет…

— Рассказывайте, товарищ, — обратился председатель к Виктору. — Рассказывайте. Нам все интересно.

И родственники, словно только сейчас заметив приезжего, обернулись к нему. Штурман встал. Он смотрел на сухое лицо Колькиной матери, на глубокие ее морщины, горестные, запавшие глаза, смотрел и не мог выдавить из себя ни слова.

— Чем занимался Николай? — спросил Мишка.

Виктор, как на экзамене, смирно ответил:

— Коля был матросом.

Родня зашепталась.

— Матросом был.

— Колька-то, говорит, матросом был…

— Матросом… Матросом… Матросом…

— Как погиб? При каких обстоятельствах? — снова задал вопрос председатель.

Штурман перевел глаза на портрет.

— Николай погиб геройски, — твердо ответил он.

Колька смотрел на штурмана удивленно и чуть усмешливо.

— Колька! Он такой… Геройский! — прерывисто и громко крикнул отец.

— Геройски погиб Колька-то…

— Героем был…

— Героем… Героем… Героем, — вновь волной пронеслось в рядах родни.

— Мы шли с грузом из Красноводска, — медленно и трудно начал рассказывать Виктор. — В середине пути попали в шторм…

Штурман замолчал, мучительно стараясь припомнить какую-либо газетную историю, но в памяти уныло тянулись скучные, однообразные дни: погрузка и разгрузка рыбы, деревянные старые причалы, насквозь пропахшие килькой, темные сейнеры, то спокойное, то штормовое, но совсем нестрашное море, лезли в голову соленые рыбацкие анекдоты и пошлые разговоры о женщинах, а вот Кольку, Кольку штурман не помнил совершенно. Конечно же, он видел его на судне, возможно даже разговаривал с ним, даже наверное разговаривал, но о чем, когда, по какому поводу — не помнил. И вдруг штурману стало нестерпимо стыдно: его пронзила мысль, что, если бы его спросили сейчас о любом члене экипажа «Арктики», он ни о ком не смог бы ничего толком рассказать. Родственники смотрели на штурмана и ждали.

— Попали в шторм, — повторил Виктор. — Нас бросало как щепку. Николай стоял на вахте. Наш радист принял SOS, и мы пошли к тонущему судну. На море горел рыбацкий сейнер. Спасая товарищей, Николай погиб… Друзья его просили передать душевную благодарность родителям за такого прекрасного сына, — припомнив боцмана, добавил Виктор.

— Говорил я ему, сиди дома, — горько заметил председатель Мишка. — Так нет. В море ему захотелось.

— Миша, — укоризненно произнесла мать.

Отец отошел в сторону, повернулся спиной к гостям, и все увидели, как часто начали вздрагивать его костистые плечи. Мать сидела неподвижно, прямо и не плакала.

Виктор выбрался из-за стола и вышел на улицу. Какая-то девушка в белом платье вынырнула из темноты и пошла следом за ним. Так, гуськом, друг за другом, они удалялись и удалялись от Колькиного дома.

— Простите, — окликнула Виктора девушка.

Штурман остановился.

— Я Колина невеста, — подойдя, сказала девушка.

— Невеста, — повторил Виктор.

— Я слышала, как погиб Коля.

— Да, да. Это правда.

— Я знаю. Иначе не могло и быть, — просто сказала девушка.

Некоторое время они молчали.

— Коля обещал привезти мне из Сингапура маленькую обезьянку, — жалобно проговорила девушка.

— Сингапур, Монтевидео, Сидней… — заметив вопросительный взгляд Колькиной невесты, штурман пояснил: — Монтевидео — столица Уругвая. Расположен на берегу Эстуария Ла-Плата. А в Сиднее, австралийском порту, недалеко от пролива Порт-Джексон, находится знаменитый музей. Только ни я, ни Коля не были там. У нас «трамвайные рейсы» Астрахань — Красноводск, Гурьев — форт Шевченко…

— Коля хотел стать капитаном и приехать домой в белой фуражке с золотым «крабом».