Белые кони

В первый день работали на островах с рассвета до позднего вечера. Камней, лежащих на поверхности, оказалось мало, и приходилось выворачивать валуны из мокрого лежалого песка ломами. Валуны были скользкие и тяжелые. Николай Петрович долго не мог приспособиться, лом то и дело выскальзывал из рук, высекал искры, натыкаясь на валун, и пока бухгалтер трудился над одним камнем, Афон успевал вывернуть больше десятка. Но потом и бухгалтер навострился, отставал от Афона на один-два булыжника, а однажды, когда Афон перекуривал, ушел от него далеко. Горели руки, ломило плечи, в глазах плавали круги, нещадно пекло солнце, и кусали голое потное тело мухи и оводы. После обеда вывороченный камень отвозили на баржу. Для этого проложили «пути», длинные доски, уложенные прямо на песок. И снова туго пришлось бухгалтеру. Тачка не слушалась, соскальзывала с доски, и приходилось тратить много усилий, чтобы поднять многопудовую тяжесть. К вечеру бухгалтер совершенно выбился из сил. Он давно уже, с самой первой погрузки, где работали прохладно, не торопясь, проклинал себя за то, что согласился поехать, а к вечеру этого дня у него не было сил раскаиваться, жалеть, он хотел одного, чтобы поскорее спряталось солнышко, которое, казалось, неподвижно застыло на широком сухонском течении, он хотел упасть на грязный пол около теплой печурки и лежать как можно дольше. И когда пришло это время, скрылось солнце, потемнело и работать стало невозможно, Николай Петрович молча пришел в каюту, отказался ужинать и лег.

А студент и Афон с хохотом и шутками ушли на танцы. И долго еще слышал бухгалтер, как звенела гитара, делалась все тише и тише. Наутро бухгалтер еле поднялся. Болело тело, на ладонях белые пузыри, но Николай Петрович нашел в себе силы встать первым и даже делал попытки шутить над невыспавшимися гуляками, студентом и Афоном, но, когда взялся за лом, вдруг пронзила его с ног до головы острая боль.

Николай Петрович работал, сцепив зубы, он дал себе слово, что лучше подохнет здесь, на песке, на этих паршивых островах, чем отстанет от Афона. Но Афон, отогнав сон, разработался и хотя медленно, но все-таки уходил от бухгалтера все дальше и дальше. И Николай Петрович был по-настоящему рад, когда вдруг откуда ни возьмись пришла большая туча, закрыла небо и хлынул на землю спасительный крупный дождь. «Переку-ур!» — первым закричал бухгалтер и побежал на баржу. Вслед за первой тучей пришла вторая, третья, и потом небо заложило сплошь, дождь лил беспрерывно, весь день и всю ночь.

Николай Петрович подумал о начальнике Коле, как у него молодо и азартно блестели глаза в кабинете, когда он отправлял бухгалтера за камнем, подумал, что сейчас наверняка камень уже кончился, и строители сидят без работы, и придется им опять выводить среднюю сдельную, меньше пятерки не выведешь, а пользы от них никакой, опять неприятности, опять как-то надо выворачиваться, чего-то придумывать, госбанк денег отпустит тютелька в тютельку. Нужен камень, позарез нужен…

Николай Петрович встал, накинул пиджак и вышел на улицу. Грузчики с любопытством смотрели в полуоткрытую дверь, как он поднял тачку, подъехал к груде валунов, нагрузил тачку и повел ее но мокрой доске, под проливным дождем, оскальзываясь, некрасиво растопыривая ноги и поминутно останавливаясь, потому что колесо тачки скользило по раскатистой доске. Руки у бухгалтера дрожали, на лбу вздулась синяя жила. Дорога пошла под горку. Николай Петрович прилагал все силы, чтобы остановить или хотя бы притормозить тачку, но его неуклонно несло под горку. Тачка с размаху ткнулась в песок, и бухгалтер, не в силах остановиться, ударился грудью о камни, упал, но сразу же поднялся и начал вытаскивать тачку на доску.

— Вот ведь черт, — пробормотал Афон, вставая. — Айда, ребята!

Грузчики вышли под дождь и, не глядя на бухгалтера, начали возить камни. Работа шла медленно. Приходилось грузить тачки по нескольку раз, потому что они то и дело опрокидывались, а на вымоста грузчики вытаскивали каждую тачку по отдельности. Николай Петрович, остановившись на полпути, видел, как с руганью и тяжким хрипом толкали грузчики тяжелогруженую тачку Афона на вымоста и уже почти что вытолкнули, как она, сойдя с доски, понеслась вниз. Студент еле успел отпрыгнуть в сторону. Забухали в воду камни. Николай Петрович на секунду представил себе, что было, если бы студент не успел отпрыгнуть, и ужаснулся. Он оставил тачку на полдороге и пошел к барже.

— Кончайте, — хрипло сказал он, проходя мимо грузчиков.