Белый город, Черный город. Архитектура и война в Тель-Авиве и Яффе

Новые открытые участки и уцелевшие старые здания в городе, пережившем штурм «Эцель», создавали живописный и экзотичный декор, на который через несколько лет обратят внимание туристы и художники, потянувшиеся в эти места. Со временем старый порт Яффы и район Аджами станут объектами спекуляции на рынке недвижимости, а из-за процесса джентрификации возникнет реальная угроза того, что палестинская Яффа будет навсегда стерта с карты страны[176]. В конце концов наследие Яффы было завоевано, как и она сама.

Подробными отчетами о различных градостроительных стратегиях, применявшихся в Яффе и ее поселках-спутниках начиная с мая 1948 года, легко заполнить целую библиотеку. Сегодня этот город можно назвать наглядной энциклопедией руин, словарем деконструкции. Уничтожение Яффы сразу после войны 1948 года было столь откровенным, что этому даже не удосужились придумать никакого официального объяснения – первый случай сноса служил прецедентом для последующих, а дальше все шло по накатанной. Физическое разрушение города началось с минометного обстрела «Эцель» в декабре 1947 года, и с тех пор этот процесс так и не прекращался[177]. На самом деле сейчас город находится в той стадии запустения, когда трудно с точностью установить, что было разрушено во время войны, что сразу после нее, а что совсем недавно: все слилось в одну кучу руин.

Чтобы проследить, какие изменения претерпевал город, нам понадобится исторический атлас. Вот лишь некоторые моменты этой трансформации: так, на месте старого палестинского района Джабалийя появился район Гиват-Алия, хотя впоследствии прежнее название вернули[178]; в период с 1948 по 1990 год было снесено примерно две тысячи домов – все в палестинских районах Аджами и Джабалийя[179]. В начале 1970-х на месте старого палестинского фруктового сада на восточной окраине города было начато строительство большой государственной больницы, названной в честь израильского миллионера Шауля Айзенберга – мецената, выделившего на нее деньги. Но как только возвели огромный стальной каркас, проект заморозили. Гигантский металлический остов долго стоял и ветшал, пока наконец его не разобрали в 2003 году. Деревня Абу-Кабир тоже исчезла с лица земли, на ее месте появился район Кирьят-Шалом и – по инициативе Еврейского национального фонда – сосновая роща; Тель-а-Риш таинственным образом за одну ночь превратился в Тель-Гиборим. Земли старой палестинской деревни Салама оказались поделены между несколькими районами двух муниципалитетов: в одной из этих секций был основан Кфар-Шалем, трущобный пригород Тель-Авива, который сегодня представляет собой смешение палестинской гравийной архитектуры, различных образцов социального жилья 1960–70-х и нескольких сооружений, появившихся в 1980-е в рамках программы «Построй свой дом». Другую часть Саламы разбили на два района, которые сейчас считаются частью Рамат-Гана: роскошный Рамат-Хен и мигрантский анклав Раматха-Шикма (до того он был известен как Саламе-Гимель, по названию располагавшегося здесь когда-то транзитного лагеря мигрантов). Руины Язура превратились в новое израильское поселение городского типа Азор, а главный пляж Яффы вместе со старой деревней Хирия исчезли под горами мусора. И таких примеров множество.

Ивритизированный город

Чтобы изменить город, нужно изменить его историю, и тут очень важно, на каком языке будет изложена новая версия. После того как Яффу присоединили к Тель-Авиву и по закону «О собственности отсутствующих владельцев» всю ее собственность передали официально назначенному министерством юстиции государственному опекуну[180], первым делом Яффа утратила свой язык – арабский. Притулившись возле первого ивритоязычного города, новая Яффа восстала из пепла разрушений 1948 года уже как первый ивритизированный город Израиля.

Переход Яффы с арабского на иврит стал, вероятно, для тель-авивского муниципалитета последним штрихом в ее ликвидации. Это было не выборочное стирание памяти о каком-то одном историческом событии или периоде, это означало полное уничтожение всех историй, всех воспоминаний, всех упоминаний – всех аспектов официальной, общественной и частной документации, которая велась здесь до 1948 года. Все яффские тексты оказались стерты – от любовных песен о «невесте моря», написанных палестинцами и не уступавших в славе Наоми Шемер и Арику Айнштейну, до скучной муниципальной документации; от колонок в местных газетах до жарких литературных дебатов. И хотя значительная часть официальной истории города исчезла при взрыве серайи (здания градоначальства) в январе 1948 года, все, что осталось, систематически выбрасывалось: чуть ли не каждая запись о яффских учреждениях, горожанах, избранных членах администрации, мероприятиях, счетах, письмах – все уничтожалось. История Яффы закончилась, и некому было читать о ней или писать ее.