Белый край

Ун лишь покачал головой, цокая языком. Разумеется, делал он это не буквально — слова и звуки доносились из его глотки даже с закрытым клювом. Он кивнул на Сову, а та уже и сама прислушивалась к своему одеянию.

— Слухи разносятся быстро... — протянула она. — О девочке, что накормила многих. О той, что победила могучего зверя. Что смогла прогнать врагов, превосходящих по силе.

— Только не говори мне... — Медведь прищурился.

— Да, — Сова кивнула в ответ. — Ун больше не изгой. Единственный в своем клане, но не изгой. Люди верят в него, просят его о милости.

Медведь, ошарашенно озираясь по сторонам, оглядывался вокруг, но ни в чьих глазах он не мог найти поддержки. Лиса и Волк уже были в предвкушении того, что устроит маленькая девочка, Олень смиренно и спокойно думал о чем-то, а Змей все кружился вокруг холма, окропляя землю ядом.

— Она все разрушит. Все, — уже более спокойно, хоть и обеспокоенно произнес Медведь. — Все, что так долго строилось. Все, чего добились мои верные слуги...

— У твоих слуг нет права на правление, — Ун повысил голос и развел крылья в стороны, угрожающе глядя на Медведя. — Они не добьются ничего, как не добились за сотни лет!

— А кто она такая?! — закричал в ответ медведь. — Что она с тобой сделала, что ты так ее защищаешь?! У тебя даже перья белеть начали, идиот!

— Она — законная наследница престола Севера, правительница всего, что лежит к северу от моря!

Лиса восхищенно ахнула, захлопала крыльями. Другие, правда, не разделяли ее энтузиазм.

Медведь встал со своего места и вплотную подошел к Уну. Своими слепыми белесыми глазами он заглянул в глаза Ворона, в те глаза, что должны были принадлежать Майе.

— Того престола, что ты сам и разрушил, Ворон. А перед тем убил прошлого Ворона, чтобы занять его место. Так скажи мне, Ун...

Духи вокруг удивленно ахнули, услышав, что Медведь не побоялся назвать имя Ворона.

— Неужто ты готов отдать ей свое тело, когда придет время, а? Той, кто даже не твоя любимая — всего-лишь ее потомок, жалкая тень былого величия?

По клюву Ворона побежала одинокая, сверкающая в свете чужого солнца слеза. Упав на травинку, она разбилась на сотни крохотных ярких капель, и на их месте распустились черные ромашки.

— Тысячу раз, — ответил он.

***

После долгого северного дня на Белую крепость наконец опустилась короткая светлая ночь. Солнце уже не заходило полностью, сияя где-то у горизонта даже по ночам, но в сравнении со слепящими лучами дня это было настоящим спасением.

И когда в крепости наконец-таки стало темно, в мужской спальне раздались тихие шорохи. Варс, укрытый огромной шкурой мамонта, тихо всхлипывал, не в силах уснуть после пережитого ужаса. Его поседевшие волосы намокли от пота и слез и неприятно липли к лицу, но он словно и не замечал этого. В этот тихий полуночный час он, едва унимая плач, тихо выбрался из-под шкуры, и, как оказалось, он уже был в теплой одежде.

Мальчик понимал, что ему здесь не выжить. Сколько бы он ни клялся Майе в верности, но даже она сломалась из-за тех ужасов, с которыми они здесь сталкиваются. Он не может защитить ее, не может быть ей полезен. Он — всего лишь до смерти напуганный мальчик, который все чаще по ночам зовет свою маму.

Выбравшись из-под шкуры, Варс на цыпочках прокрался к выходу из ледяной комнаты, приподнял меховой занавес, служивший дверью в спальню и не выпускавший наружу тепло, и тихо выбрался наружу, в ледяной коридор.

Однако стоило ему лишь оглянуться, как он едва не закричал от испуга, увидев перед собой огромную, полную силы фигуру Вигдис. Она стояла прямо перед ним, скрестив руки на груди и лениво ковыряясь заточенной костью в зубах.

— Устал? — спросила она.

Варс не знал, что ответить. Даже кивнуть или покачать головой сейчас было бы неправильным решением. Он понимал, что нарвался, пожалуй, на худшего врага, что есть в этой ледяной пустыне — на ту, кто держит своих воинов в черном теле, кто не гнушается есть человеческое мясо и постоянно кричит на всех подряд. Из всех чудищ, что Варс видел за свою жизнь, Вигдис была, пожалуй, самым страшным.

— За мной, живо, — она поманила его жестом руки и пошла куда-то по ледяным коридорам.

Тело мальчика мелко подрагивало от страха. Сколько бы он ни бился со своей природой, сколько бы ни тренировался, он все-равно остался тем же трусом, каким был много лет назад. Сейчас ему казалось, что этот факт ничто не изменит, что он так и останется жалким подобием мужчины, которое не достойно даже находиться рядом с такой девушкой, как Майя.

Но Вигдис не стремилась его успокаивать. Да и зачем? Наверняка сейчас она будет наказывать его за попытку побега — заставит мертвецов разделывать или вышвырнет в дозор на мороз в одной рубахе. Что бы ни задумала эта женщина, Варс был уверен, что это не может быть ничем хорошим.