Белый край

В панике я сдернула с пояса меха с водой и наугад плеснула ей трупу в лицо. Чудовище завопило, зарычало, хватаясь за свои глаза, которые моментально покрылись ледяной коркой, но все, что он смог с этим сделать, так это самолично вырвать свои собственные обледеневшие очи.

После этого мертвый упал, наощупь пытался встать, но Сих схватил свой меч и отрубил ему голову. К нам приближались враги.

— Убегать! — прикрикнул Сих и хлопнул по плечу одному из охотников.

Мои союзники стали отступать. Они старались копьями держать мертвых на расстоянии, но те насаживались на них животами, крича от боли и продолжая идти.

— Бросайте! Бежим! — крикнула я в панике.

Один за другим мои товарищи стали бросать свое оружие и убегать. В узком проходе образовался затор, мертвые, насаженные на копья, мешали пройти остальным. Впрочем, впереди, внизу, нас ждало еще несколько человек, чьи руки и плечи были покрыты обсидианом.

— Давай! — прикрикнула я.

Как и при осаде, я кинулась с копьем на мертвеца, атакуя снизу. Сих подхватил и мощными ударами обрубил монстру лишнее. Второй кинулся на меня, но Сих пнул его ногой, и тот, не удержавшись, упал на острые темные скалы, которые пронзили ему грудь.

Мы побежали прочь от этих скал, не оглядываясь. За нами была погоня, я слышала голоса мертвых, и я знала, что они могут бежать сколь угодно долго. Сердце колотилось как бешеное от страха, ноги подкашивались, и Сих, увидев, что я в таком состоянии, подхватил меня на руки и уже вместе со мной побежал дальше.

— Сит расеп! — раздался позади нас громкий, властный голос.

Я пыталась повернуть голову, посмотреть, что там происходит, но ничего не могла разглядеть. Мертвые, что бежали за нами, один за другим начали отставать, а затем и вовсе возвращаться назад. В этот раз мы отделались несколькими синяками и царапинами, но будет ли нам так же вести и дальше по дороге домой? Путь, как-никак, неблизкий.

Через какое-то время Сих опустил меня на землю, и мне пришлось идти самой. И после всего пережитого, после очередной стычки с мертвыми каждый шаг давался мне с трудом. Сказывалось также недоедание и сильная усталость в целом — не помешал бы привал, ночевка, однако слишком опасно было оставаться в открытом поле, где нас увидит даже слепой.

И поэтому мы шли. Изнывая от боли в ногах, обливаясь потом, мы шли. Усталость — единственное, что не давало мне снова впасть в состояние паники, не давало мне окунуться в страх. Она была сильнее всего, что я пережила за последние дни, но надо было идти. Идти, пока не начну видеть бред. Пока впереди не замаячат огоньки Белой крепости.

Но я не смогла. Такой путь оказался слишком трудным для маленькой девочки. Я упала в холодный снег, и все, что могла сейчас выдавить из себя — хриплый стон да протянутая к товарищам рука. Но отряд не заметил потери бойца. Все были слишком измождены.

Теряя сознание и сдаваясь, погружаясь в сон, я думала лишь об одном. И оттого, что сейчас, умирая, я думаю об этом, мне становилось даже смешно.

Что я могу?

Глава 30: Перерождение

Я вновь оказалась на дне глубокой, сырой могилы.

Вот только в этот раз я была здесь совсем одна. Того, кто был со мной с момента моего рождения, здесь больше не было. Он был там, под солнцем, среди зеркальных стен и голубого тумана. Я же лишь могла смотреть туда, где высилось расколотое небо. Разорванные в клочья облака медленно проплывали вдалеке, над моей головой, а в самой голове было пусто.

Не так должно выглядеть настоящее посмертие. Дима, студент без надежд на будущее, и тот стал мной, получил второй шанс. Не могу же я быть лишена такой возможности? Не может же все закончиться глубокой ямой?

Но в миг, когда я окончательно запуталась, мертвец наконец показался. Он смотрел на меня вниз взглядом, полным печали, и курил длинную резную трубку.

— Не устала быть слабой? — спросил он, выпуская спираль едкого дыма.

— Устала, — кивнула я. — Но что я могу?

Мертвец усмехнулся.

— То же, что и раньше, — только и ответил он. — Давай, это ведь твои мысли, я лишь перевожу их в речь. Да и то, надо сказать… Только твой личный бред.

— Я могу…

— Можешь взять себя в руки, — подытожил он и протянул мне руку. — Готова вернуться в строй или так и будешь дальше жалеть себя?

Я неуверенно взглянула на его ладонь. Как и при жизни, она была покрыта шрамами от погашенных сигарет, на среднем пальце красовались три крохотные точки — последствие пьяного спора.

— Я…

— Ты так и будешь продолжать надеяться на других?! — закричал Дима. — Так и будешь принцессой, которую спасают?! Даже я, блядь, ни на кого не надеялся, когда был на твоем месте!

Он был прав.

Все те года, что я еще не была собой, что он все еще просыпался в моем теле, он боролся. Боролся с голодом, с врагами, с предателями, с чудовищами. Что сделала я за свои семь лет? Построила баню, открыла школу? Черт возьми, да я даже в Скагене ничего не сделала, меня спасли!

— Вот именно, — сказал Дима. — Ты такая же тряпка, каким был я в прошлой жизни. И если не возьмешь себя в руки, то кончишь так же. Страшнее даже, я думаю.