Белый край

Если так посмотреть, то он и вправду вполне себе мог считаться завидным женихом. Во всяком случае, кое-какая красота и харизма у него присутствовали, почему мне и казалось странным, что он мог так сильно не понравиться отцу девушки. Впрочем, не всех устраивает жених, который только и делает, что ходит по деревням да побирается, играя на флейте. Может, именно это стало причиной отказа.

В любом случае сейчас рано заключать сделки и думать о чем-то подобном. Пока что нужно приготовиться ко сну, чтобы завтра до обеда добраться до Верескового озера и лично убедиться в правдивости слов бродячего музыканта. Если он действительно не лжет, то у нас возникала серьезная проблема, с решением которой нам мог бы помочь только действительно опытный путешественник, коим, судя по всему, Цугин и являлся.

Когда все мясо было съедено, а пригодные для обработки кости очищены от остатков жира, пепла и всего прочего, настало время разбивать лагерь. В этом плане мастера Скагена порадовали нас больше всего — плащи Снорри и Варса, в отличие от моего, были как бы двойными. При ношении на спине плотная ткань складывалась пополам, а когда это было нужно ее можно было развернуть и использовать как небольшое укрытие.

Воткнув в землю палки подходящего размера, мы натянули плащи поверх, расположив обе "палатки" у самого костра, чтобы спалось теплее. Места в них было катастрофически мало, но если спать в обнимку или же просто прижавшись друг к другу, то мы кое-как умещались внутри. Кира, разумеется, наотрез отказывалась спать с кем-либо кроме меня, поэтому Варсу пришлось тесниться в одной палатке со своим огромным братом, который из-за роста не мог даже полностью в ней уместиться. Впрочем, так ему, пожалуй, было даже теплее — его ноги торчали наружу у самого костра, в который мы подкинули еще немного хвороста.

На землю в палатках мы постелили тонкие оленьи шкуры, которые несли мы с Кирой. Так нам хотя бы не приходилось спать на голой земле, а значит и снижался риск простудить себе что-нибудь важное. Разумеется, когда мы пойдем на север, такие приспособления нам уже не помогут, но пока что это вполне работало.

Засыпая в обнимку с Кирой я снова вернулась к мыслям о загадочном камне на перекрестке. Кто сделал эту надпись? Как он выглядел? Давно ли это было? Давно, раз камень весь зарос мхом. Форр фан да, неужели я не одна здесь такая?

Мысли роились в голове подобно пчелам, но жужжание тревог и забот вскоре заглушило приятное ощущение усталости, накрывающее меня с головой. Веки тяжелели, а тихое сопение Киры и треск костра успокаивали, и вскоре я провалилась в глубокий сон без сновидений.

***

— Ну как, готовы? — спросил Цугин, глядя на нас, закидывающих мешки себе на плечи.

— Ага... — зевнула я.

Утро начиналось в целом неплохо, но быстро стала очевидной одна важная проблема: у нас совершенно не было воды.

— Есть один ручей, — сказал скальд, когда я поделилась своим беспокойством. — Но он в лесу.

Такая идея абсолютно всем показалась крайне неудачной, поэтому мы выдвинулись в путь как есть. Одна только Кира умудрилась слегка смочить горло, ползая у самой земли и слизывая росу с травинок. Она явно делала так не в первый раз, и каждый такой трюк, что она проворачивала, удивлял меня.

До приозерной деревни отсюда было рукой подать, как можно было подумать, если не видеть здешние тропы. Цугин уверял меня, что мы доберемся до нее еще до полудня, однако солнце все выше и выше поднималось в ясном голубом небе, а мы все так же шли по протоптанной дороге куда-то вдаль сквозь светлый, редкий лесок на склоне длинного холма.

Все время, что мы шли, я то и дело заглядывала вниз, в овраг, где ярко поблескивала влага. Цугин, впрочем, настойчиво рекомендовал даже не пытаться ее пить, потому как это не был источник, а всего-навсего низина, в которой скапливалась стоячая вода. Внизу было прохладнее, чем на тропе, и поэтому она не испарялась, однако гнилостный запах, то и дело достигавший моего носа, подтверждал слова скальда — вода непригодна для питья.

Вскоре холм закончился, и идти стало легче. Даже тяжелый мешок за плечами сразу же показался легче, да и тропа стала менее ухабистой и неудобной. Чем дальше мы шли, тем яснее становилось — здесь живут люди. Еще через несколько килагов лес окончательно расступился, открывая вид на холмистые просторы, чернеющие вскопанной землей под ярким утренним солнцем. Если здесь люди выращивают пищу, то и сама деревня должна быть недалеко — во всяком случае в родной деревне до полей можно было дойти за пятнадцать-двадцать минут.

Все чаще вокруг нас виднелись покосившиеся деревянные ограды, отделявшие участки одних землепашцев от других. Вскоре мы увидели и самих крестьян, пропалывающих землю перед посевом.

— Лучше не здоровайтесь, — негромко сказал Цугин. — Мне тут не очень рады.