Белый край

Не знаю, как брат меня представил — я не слушала и с грустью думала о том, что скажет обо мне Ралтин, когда обо всем узнает. А он узнает, наверняка, и будет отпускать гадкие шутки, как про племянника Тарваля.

Я обвела взглядом зал, ожидая наткнуться на сотни любопытных глаз. Но на меня никто не смотрел, разве что господин за столом хозяев, одетый во что-то безразмерное и темно-алое — не удалось рассмотреть точнее, было далеко. Наверняка ему нашептали, кто я, и сейчас он всем расскажет. Все заметят, что на мне перешитое платье с чужого плеча и начнут смеяться над отцом, который закидывал их письмами с мольбами. Да и Тарвалю достанется за то, что привел на праздник дочь предателя, еще и незамужнюю.

В последний момент я пыталась отказаться, но брат заявил, что мне необходимо показать всем свои манеры, раз уж мы проделали такой путь.

«Да, девы обычно не посещают торжества, — говорил он, — но это не закон, а всего лишь традиция, которую постоянно нарушают».

Вкупе со всем остальным, это мало утешало. Я приказывала себе успокоиться и хотя бы поесть, но кусок в горло не лез. Стол ломился от тарелок с ветчиной, сыром и хлебом, между ними стояли огромные блюда с запеченной дичью. Мисочки с желтым и коричневым соусом, овощи, вино — ничего не хотелось. Я не отличалась от толпы благодаря наряду, но все равно была чужой.

Пожалуй, только наряд меня и утешал. Сперва не верилось, что этот ворох нежно-розового атласа удастся превратить в уппеланд, но когда Ловиз затянула на спине шнуровку, появился лиф, а тканевый пояс с золотой пряжкой отделил его от пышной юбки. Из каждого рукава получилось бы еще по одной — они были такими широкими, что края свисали до пола.

Было странно чувствовать на себе столько ткани. Она шелестела при каждом движении, а шлейф казался тяжелым, но мне так это нравилось! Особенно нижнее платье из белого газа, расшитого плотным узором. Оно виднелось на запястьях, а из-под квадратного выреза выглядывало кружево. Обычно под моей одеждой были только нижние рубашки — признак бедности.

Я забылась, расправляя на коленях уппеланд, а когда подняла голову, то снова увидела господина в темно-алом. Он тоже смотрел на меня, а затем резко отвернулся и заговорил с соседом.

— Брат, кто этот человек за столом лорда, в алой накидке? — спросила я у Тарваля.

— В алой? Это Калсан, чародей, глава магистрата.

— Нет, третий справа, с темно-ореховыми волосами.

— Елена, это Калсан, я знаю его.

Брат устало вздохнул и протянул бокал слуге, который наполнил его рубиновой жидкостью. Я пыталась найти связь между воспоминаниями и услышанным, но не получалось — Калсан должен быть стариком. Кэйа говорила, что он возглавляет магистрат столько, сколько она себя помнит, а все никак не помрет. Господин за столом был молодым, это чувствовалось по прямой осанке и резким движениям. Лица отсюда не рассмотреть, но морщины и седина бросились бы в глаза.

— Глава ведь старый, — шепнула я брату.

Он посмотрел на меня до того снисходительно, что стало стыдно.

— Его же неспроста назначили главой. Он чародей и не изменился за все те годы, что я его знаю, хотя впервые увидел его еще в детстве.

Договорив, Тарваль повернулся к своему бородатому другу, и они весело рассмеялись. Им было все равно, что в зале находился колдун, поправший законы природы. Это ведь даже не человек… змея! Да, змея, меняющая кожу. Боги, и он таращился на меня весь вечер.

По спине побежали мурашки. Захотелось спрятаться под стол, медленно, чтобы колдун не заметил. Я боялась чародеев. Они, как гром, могли появиться из ниоткуда, наслать проклятье и раствориться в воздухе. Не сосчитать, скольких королей извели с помощью заговоров и зелий. Маги творили и добрые дела, целили, например, только мне бы не хотелось довериться человеку, способному уничтожить все вокруг.

Оставшееся время я просидела, сжавшись в комок и стараясь не глядеть на хозяйский стол. Наконец гости наелись и цветастым потоком направились в соседнюю комнату. Там наверняка уже расставили столы для игр в карты и кости, разожгли камины и подготовили закуски. Я радовалась, что смогу затеряться в толпе, быть может, удастся поговорить с кем-нибудь. Хотелось узнать, как живут эти люди, что занимает их мысли — наверняка в мире многое изменилось.

Но не успели мы подняться из-за стола, как брат велел мне отправляться в свою комнату. Я даже не поверила — нельзя уходить сейчас. Мне необходимо присутствовать, как же иначе?

— Это не ярмарка, Елена, я не могу предлагать тебя всем подряд, как товар, — строго сказал Тарваль.

Он нахмурился и поджал губы, словно удерживая ругательства — все-таки вышел из себя. Я в страхе ждала этого момента с тех пор, как Тон-Тон привел меня в комнату с большим окном. Стало неуютно, как в мокрой одежде на ветру; если и брат рассердится, здесь станет невыносимо находиться. Пусть он был ненамного старше меня, но что-то заставляло доверять ему, как отцу.

Неожиданно лорд выдохнул и стал прежним, взгляд смягчился, а на лице появилось виноватое выражение.