Белый, красный, черный, серый

– А вот и разгадка. Поставки кибер-оружия идут из… Да-да! Из дружественного нам Китая! Наши так называемые друзья из Поднебесной, разумеется, будут все отрицать – уже отрицают. Их СМИ (кстати, давно пора перекрыть эти мутные канальчики) уже заявили, что это провокация русских, – военкор скривил рот в саркастической улыбке. – Что мы, якобы, использовали китайские дроны «умной бури» из собственного арсенала. Какая нелепость! Какая смехотворная ложь! Вот уж недаром говорят – китаец видел ноги у змеи. А мы видим очевидное: под лицемерной маской партнерства Китай ловко таскает каштаны из огня, продавая «умную бурю» и нам, и нашим врагам.

– Ваш заказ, – подъехала тележка с подносом.

– Благодарствуйте, – Леднев с раздражением отметил, что за время репортажа у него разыгрался аппетит, и щей казалось уже мало – хотелось и расстегаев, и блинов, и груздей, и таинственного зайца под снегом.

– …Пора забыть формулу «враг моего врага – мой друг». Это опасное заблуждение. Мы должны быть готовы воевать со всеми. Мы обязаны бросить все силы на вооружение. Нет времени различать, кто хуже. Кругом враги. И пусть нас не смутит эта формулировка – истина не боится банальности.

– Будете брать заедки к чаю? – отремонтировалось меню. – Сегодня у нас медовые пряники, варенье из царской ягоды, яблоки печёные, свекольные парёнки, молочные тянучки…

«Нет», – стоически нажал Леднев.

– И пора, пора обратить внимание на такие внутренние пагубы и угрозы, как ползучий вирус чайномании. Этим вирусом заражена повсеместно наша столичная молодежь. Он проникает в речь, в моду, в образ жизни – противно наблюдать, как русский отрок манерно кривляется и сорит китаизмами с апломбом попугая. Но все это не так безобидно, как кажется. Возможно, завтра этот попугай превратится в стервятника, в предателя, во вражеского агента.

Дмитрий Антонович с тревогой вспомнил о Глебе.

– Будьте бдительны. Мы все – на фронте, все на передовой. Каждый, где бы он ни находился, призван на эту Священную войну. Враг будет разбит, победа будет за нами!

Заиграл гимн, на фоне голубого неба заплескались знамена Вооруженных сил и тайных служб России. Все снова встали – зазвенели вилки с ножами, громыхнули разом отодвинутые стулья.

Наконец передача кончилась. Экран потух, на миг отразив блестящий череп Леднева. И снова переключился на рифы. Полосатые рыбы-клоуны поплыли косяками.

26. Дьявольский сквозняк

– Что это ты мне тут изобразила? – отец Григорий гневно потряс моим рисунком. – Выгоню! Что это за лик? Что за улыбка? Где ты видела улыбку в образах? Срисовывай со списка, а не из головы выдумывай!

– Я не из головы… И ничего не выдумала. Это Тимур.

– Что за Тимур такой?

– Тимур Верясов, из 10-го класса…

– Вот растение сущеглупое! Зачем же ты к Феодору Стратилату пририсовала голову какого-то болвана?

– Не знаю, Ваше Преподобие. Я не нарочно. Рука сама ведет.

– Сама ведет? Руби такую руку! А то смотри, так заведет, что… Знаем эти руки. Хочешь разводить художества – на выход! Не надо мне тут этого. Не потерплю!

– Да что я сделала такого?

– О, санкта симлицитас! Ты святому великомученику нарисовала лик другой!

– А так нельзя?

– Нельзя! Нельзя черты менять, и все.

Я раскрыла альбом с репродукциями:

– А им было можно? Вон смотрите, в этой вашей книжке сколько Стратилатов, и все разные: тут худой, тут толстый, тут бледный, тут румяный, тут черный, тут рыжий… Я так думаю, отче, что они и сами никто не знал, как выглядел этот Стратилат.

Отец Георгий запнулся, тупо уставившись в альбом, и так надулся и побагровел, что я испугалась – вот-вот лопнет. Но не лопнул – выдохнул и сухо произнес:

– Порассуждай мне тут, козявица. Ишь… Разглядела она… Что они там знали – не твоего ума дело. Твое дело – из носа кап, в рот хап. Ты в послушании у меня. Как я говорю, так и делай. И все, никаких препирательств. Понятно?

– Понятно, – сказала я.

– Давай рисуй заново. Точно копируй. А чтоб не думать об этом своем, как бишь его… неважно… Читай умную молитву.

Страдая всем сердцем, я стерла любимые черты. Ну, что бы сделалось такого страшного, оставь я Стратилату лицо Тимура? Ведь он даже и похож, только красивей и улыбается. Наряди его в такой же доспех золотой, чешуйчатый, да бороду приклей, да копье в руку – чем не Стратилат?

Нет, бери стирай. Умную молитву читай. Копируй как положено. Ладно, что ж. Много ли тут надо. Любой дурак сделает.

– Вот, – говорю. – Пожалуйста. Как заказывали.

– Ты мне еще тут покривляйся, – ворчит отец Григорий, но вижу – добреет. – Вот же девка вредная мне досталась. Ладно. Теперь переводи на доску. А то художества тут развела. Из-за наивности своей погибнуть можешь в два счета. Опасности не чуешь. Ты, кстати, когда исповедовалась в последний раз?

– Вчера.

– Отцу Андрею?

– Ну, да. Он же службу Пасхальную вел.

– Так вот, знай: ты можешь исповедаться мне в любой момент. Вот прямо здесь. Я теперь твой духовник.