Белый морок. Голубой берег

Рехер отметил про себя, что события разворачиваются так, как он и предполагал. Теперь нужно только умело воспользоваться обстановкой.

— Так, может, вы все-таки пригласите меня сесть?

— Конечно, конечно, простите, сразу не сообразил! — выбежал Эрлингер из-за стола.

— Мне кажется, мы сделаем так, — рассудительно начал Рехер, умостившись в кресле напротив эсэсовского начальника. — Я подписываю приказ агентуре и спецкоманде, действующей под видом партизанской группы соединения Калашника, о подчинении их управлению СД, вручаю вместе с ним всю документацию, касающуюся этой операции, — он положил перед Эрлингером портфель, — а вы подписываете и вручаете мне соответствующий акт о приеме дел. Такая процедура вас устраивает?

— О господи! Для чего еще это на мою голову! — запричитал Эрлингер. — Я же понимаю: Гальтерманн готовит ловушку. Приказал мне взять на себя руководство операцией, а сам завтра едет инспектировать дивизию СС, которую обергруппенфюрер Прютцман выделил для борьбы с партизанами. Разве не ясно, к чему все это ведет?..

— Не будем терять время. Вот вам документы, — Рехер подвинул Эрлингеру портфель. — Приказ я сейчас напишу, а мне прошу дать хотя бы расписку.

Эрлингер совсем потерял самообладание.

— Герр Рехер, помогите мне выпутаться из этой истории. Умоляю вас! — заломил он руки. — Я еще пригожусь вам… Отплачу сторицей! Если хотите знать, Гальтерманн и вам роет яму…

Рехер с деланным удивлением поглядел на собеседника.

— Это правда. Против вас тут такая каша заваривается… — Эрлингер перешел на шепот. — Не знаю, чем объяснить, но Гальтерманн сразу же после диверсии на Житомирском шоссе начал лихорадочно собирать на вас компрометирующие материалы. Мне известно, что он подготовил на имя гаулейтера Коха докладную записку о вашей деятельности в Киеве. И такого там написал… Особенно на вашего сына. Гальтерманн набрался нахальства утверждать, что вы якобы сотрудничаете с большевистским подпольем, используя в качестве связного собственного сына…

— Эту записку вы читали лично? — спросил Рехер, каменея лицом.

Эрлингер втянул голову в узкие плечи, настороженно огляделся по сторонам:

— Да, лично. Машинистка бригаденфюрера, когда перепечатывает материалы, выходящие из-под пера Гальтерманна, всегда делает одну закладку для меня. Конечно, совершенно конфиденциально и за солидное вознаграждение…

«В конце концов, именно такой благодарности и следовало ожидать от этого мерзавца за все услуги, которые я ему оказывал, — скрипнул от злости зубами Рехер. — А мне так и надо, чтобы наперед знал, с кем водить дружбу!»

— Вы только не принимайте этого близко к сердцу. Ваши заслуги перед фюрером и рейхом известны всем, и Гальтерманну не удастся опорочить ваше имя. А вот что касается сына… Я советую вам как можно скорее отправить Олеся из Киева. По приказу Гальтерманна спецы могут тайком схватить его в любую минуту и на допросах третьей категории вырвать любые признания. А такая вещь, как показания сына… Вы прекрасно понимаете, что даже фальсифицированные показатели могут стать веским козырем в руках Гальтерманна.

«Он прав! Олеся гестаповцы могут схватить в любую минуту… Как же я об этом не подумал раньше? — У Рехера в глазах помутнело при мысли, какие муки обрушатся на Олеся в подземных застенках гестапо. — Да, нельзя терять ни минуты. Ва-банк так ва-банк!»

— Ваша информация заслуживает внимания, — стараясь выглядеть как можно спокойнее, сказал Рехер. — Верьте, я постараюсь отблагодарить вас, отплатить вам той же монетой. И очень скоро!

— Благодарю вас, герр Рехер!.. Избавьте меня от необходимости брать на себя ответственность за операцию против Калашника, и я — ваш раб навеки.

— Вот от этого-то не советую вам отказываться, если вы не хотите навлечь на себя высокий гнев. Ваш отказ Гальтерманн непременно истолкует как саботаж распоряжений рейхсфюрера. В этом можно не сомневаться. Да и зачем отдавать лавры победителя какому-то подлецу? Думаю, что вы и без моих советов понимаете: ваши отношения с Гальтерманном зашли так далеко, что кто-то из двух должен сойти со сцены. Уверен: слава победителя над грозным партизанским генералом поможет вам выиграть поединок с Гальтерманном.

— Если бы! Но моя команда уже две недели рейдирует по округу, а еще и на след Калашника не напала.

— А Калашника нечего брать силой, — снисходительно усмехнулся Рехер. — Его надо положить на лопатки хитростью. Скажем, передать ему в руки «пакет из Москвы», начиненный взрывчаткой, или подсунуть бутылку водки с примесью цианистого калия…

Эрлингер почесал затылок.

— Оно-то, конечно, так, но где найти человека, который добрался бы до самого Калашника? Тут первого встречного не пошлешь, его партизаны не подпустят.

— Конечно, не подпустят, — согласился Рехер. — Но такой человек у меня на примете есть.

— Кто он? — так и подпрыгнул в кресле оберштурмбаннфюрер.

Но Рехер не спешил с ответом. Он сначала закурил сигарету, выпустил несколько колец дыма и только после этого спросил:

— Скажите, что с Кушниренко?

— А что с ним должно быть? Сидит в одиночке, ждет вашего приговора.