Белый рынок

Глухие очереди ударов отбойного молотка действо­вали Клэму на нервы. Чувствовал он себя ужасно. Клэм никак не мог примириться с мыслью о том, что Ален Сэмпл или, скорее, Ален Кертис его ловко обвела вокруг пальца. Но несмотря на все возмущение, он сожалел, что выгнал ее, не дав возможности объяс­ниться, да еще так недопустимо грубо.

—    Ну что в ней такого, чего нет у других?—спра­шивал он себя беспрестанно.—Ну почему я не могу вычеркнуть ее из своей жизни?

Да, эта женщина с сомнительным прошлым и с не менее сомнительным настоящим не давала ему по­коя. Она посмеялась над ним и как над адвокатом, и как над мужчиной. Клэм призывал все громы на ее голову и одновременно желал сжать ее в своих объятьях и познать всю необыкновенную красоту ее тела.

Он не мог заставить себя забыть ее светлые бездон­ные глаза, удивительную и всепокоряющую женствен­ность. Неужели такая красота может соседствовать в одном и том же человеке с жестоким сердцем и про­гнившей душой?

Внезапно отбойный молоток умолк.

—    Инспектор! — крикнул кто-то возбужденно.— Показались волосы!

Гаррет бросился к Крэгу.

Оба склонились над ящиком. Стоявший рядом ра­бочий рукой отмахивался от серой пыли.

—    Так и есть, это гроб,—сказал Крэг.— Продол­жайте, мистер Габсон. Постарайтесь не очень испор­тить труп.

Молоток снова застучал. Гаррет заткнул уши. Крэг увел его в глубь гаража.

—    Вы скверно выглядите, Гаррет. Может, вы слиш­ком впечатлительны?

—    Ничуть,— ответил Гаррет сухо.

—    Что произошло между вами и Ален Сэмпл?

—   

—   

—   

—   

—   

—   

—   

—   

—   

—   

—   

—   

—   

—   

—   

—    такой раны, которую не лечит время. Меня удивляет, что эта странная Ален Сэмпл не вызывает у вас смеха, несмотря на свой дурацкий нос, скошенный подборо­док и глазки навыкате. Постарайтесь увидеть в ней именно эти черты. В конце концов, разве мало на свете очаровательных и добрых девушек? Что ни говори, а тугая попка есть всего лишь тугая попка, и ничего больше. Я лично интересуюсь больше духовной сторо­ной, чем физической. Все-таки духовное начало, черт бы меня побрал, всегда важней.

Гаррет хранил упорное молчание.

—      Молодость—это самое прекрасное время в жизни человека,— продолжал Крэг.— И не стоит ее напрасно растрачивать на дурацкие иллюзии, которые к тому же могут оказаться для вас смертельно опас­ными.

Один из рабочих снова позвал их. Ему удалось освободить от цемента лицо и грудь трупа. Крэг поша­рил рукой в пиджаке умершего, нашел бумажник и от­крыл его.

—    Его звали Дэвид Мортон,— сказал он,—родил­ся в Бриджпорте, штат Коннектикут.

Инспектор задрал подбородок и задумчиво, как бы пытаясь вспомнить, где он уже слышал это имя, повто­рил несколько раз:

—    Мортон... Дэвид Мортон...

Затем Крэг внимательно оглядел труп, указал на дырку от пули, которая поразила Мортона.

—    Убит выстрелом в лоб. Нападения, по-види­мому, не ожидал. Не исключено, что стрелял вошед­ший. Прямо с порога. Иное объяснение найти трудно. На квартире Кобби в Бруклине мои коллеги обнаружи­ли пистолет, которым незадолго до этого пользова­лись.

Крэг направился к телефону.

—    Уилфорд,—попросил он,—немедленно проверь­те картотеку, пожалуйста. Посмотрите, не заре­гистрирован ли у нас некий Дэвид Мортон из Бридж­порта. Его фотография имеется. Эдакий добропоря­дочный буржуа, с толстыми округлыми щечками. Если найдете что-нибудь, немедленно позвоните мне сюда в гараж.

Он повесил трубку и вернулся к Гаррету.

—    Вам что-нибудь известно о Мортоне? — спросил тот.