Белый рынок

В порыве гнева лицо Гаррета залилось краской.

—    Мистер Кертис, если вы позволите себе нечто подобное, я могу и рассердиться. А в результате мисс Сэмпл скорее всего снова окажется в тюремной камере лицом к стене и с руками на затылке. Если не верите, можем заключить пари.

Кертис отступил.

—    У меня есть свидетели,— продолжал Гаррет воз­бужденно, чего прежде за собой не замечал.— Я располагаю показаниями одного официанта из бара и гардеробщицы. Могу рассказать суду о неком пись­ме, полученном вашей женой незадолго до смерти Фергюссона, о картонной коробке из-под героина, в которой принесен пистолет, послуживший орудием убийства. Поймите: налицо орудие убийства, следы наркотиков и имеются важные свидетельские пока­зания.

Поздно, слишком поздно Гаррет распознал снис­ходительное сочувствие, поблескивающее в глазах Ке­ртиса. Это сочувствие вывело его из себя, и в гневе он произнес слова, о которых впоследствии ему пришлось горько пожалеть:

—    По первой просьбе Ален Сэмпл вы немедленно предоставили деньги для внесения залога. А из этого

—   

—   

—   

—   

— Уходите, Ален!

—    Клэм, дорогой, что с вами случилось?

—    Идите вы к...— заорал Гаррет.

Она закусила губу.

—    Очень жаль, Клэм. Я никак не ожидала такого приема. Может, мне лучше поискать другого защит­ника? Надеюсь, вы не будете об этом сожалеть!

ГЛАВА 14

Недалеко от парка на Падхейм-Вей на границе с Бронксом стояла вилла, выходящая окнами на Эсчестер-Вей. Оттуда открывался вид на Сити-Айленд и район Лонг-Айленд-Саунд. С трех сторон виллу окружали корабельные сосны и американские дубы, скрывавшие от постороннего взора стены из серого камня и черепичную крышу. Сад вокруг дома казался заброшенным, словно никто за ним не следил. Аллеи заросли сорняками, корни деревьев широко распласта­лись поверх земли. В бледном свете скрытого тучами солнца место казалось зловещим.

Но Люк Стейнер не отличался ни особой сентимен­тальностью, ни чрезмерной чувствительностью. Сидя за рулем машины, стоящей у подножья холма, по которому спускалась улица, он невозмутимо наслаж­дался ароматом длинной «гаваны». Его лицо не выра­жало ничего, кроме скуки.

Со своего места он видел часть задней стены вил­лы. Время от времени его взгляд падал на вмонтиро­ванные в приборный щиток часы с беззвучно бегущей секундной стрелкой.

Внезапно в саду появилась еле различимая фигура, ловко пробирающаяся между кустов.

Стейнер открыл дверцу и спустил одну ногу на подножку.

—    Ну, как дела, Артуро?

Филиппини издал звук, похожий на чуть слышный смех.

—    Кое-что проясняется,— ответил он.

—    Чем они там занимаются?

—    Именно тем, что вы и предполагали, шеф. Го­товятся к отъезду. Поскер только что отнес в га­раж рядом с конюшней два огромных чемодана. Пока они укладывали вещи, я немного поработал с их машиной. После меня Поскеру будет трудновато ее завести.

—    Ты незаменим, Артуро.

Филиппини вздохнул.

—    Мне бы ваши манеры и шик, шеф,— вздохнул он меланхолично.

—    Это верно. В нашем деле шик — не роскошь. Нужен и лоск, и манеры, и обходительность, и уверен­ность в своих силах. Но у тебя все еще впереди. Уверен, что тебя ждет хорошее будущее.

Стейнер вышел из машины и дружески похлопал Филиппини по плечу.