Белый шаман

– Знаю я Кулитуля, любит он ходить с дурной головой, кричать на всю вселенную. Боюсь я вашей веселящей жидкости, да и не очень хочу веселиться.

– Почему же так? Наверно, не понравились тебе порядки в стойбище Рыжебородого? – хитро вильнув узенькими глазами, поинтересовался Ятчоль. – Мне самому здесь многое не нравится, пойдём поскорее в полог, я обо всём расскажу. И почему покинул стойбище Лисий хвост, расскажу.

Пойгин не стал отвечать на вопрос Ятчоля, а тот болтал без умолку:

– Сюда много приезжает и морских, и оленных людей посмотреть на культпач, послушать, что тут говорят о новых порядках. А я вот, видишь, перекочевал сюда, стал хозяином огня всех деревянных жилищ, делал там теплоту. Без меня они все помёрзли бы, как букашки. Теперь отказался быть хозяином огня, надоело мне делать им теплоту, опять стал охотником.

Пойгин слушал Ятчоля с едва приметной усмешкой и думал о том, что предстоит нежеланная ночёвка бок о бок с лживым человеком и что лучше было бы опять переночевать в снегу или в деревянном жилище Рыжебородого. Но Ятчоль уже тащил его за руку в ярангу.

Мэмэль встретила Пойгина радостным возгласом:

– О, ты пришёл! Если бы ждала, хотя бы немного прибрала в пологе.

Пойгин давно знал, насколько Мэмэль неряшлива, и ничего не ответил, выбирая место, не столь захламлённое шкурами, посудой и ещё какими-то странными предметами.

– Это вот называется бочонок, в нём возникает веселящая сила бражки, – пояснил Ятчоль.

Мэмэль спешно надевала на себя свои украшения. На ней была матерчатая одежда пришельцев, только очень засаленная, так что трудно разобрать её цвет.

– Видишь, как она себя украшает? – лукаво спросил Ятчоль, кивнув в сторону жены. – Она всегда хотела тебе понравиться, а ты не желаешь этого понять.

– Ничего, сегодня поймёт, – многозначительно сказала Мэмэль, кидая кокетливые взгляды на Пойгина. – Попробует веселящей жидкости и поймёт.

Пойгин наклонился к бочонку, понюхал его и так сморщился, что Мэмэль расхохоталась.

– Никогда ещё я не знал такого дурного запаха, – сказал Пойгин, отодвигаясь от бочонка. – Если это так скверно по запаху, то как же будет на вкус? Наверно, очень противно.

– Сейчас попробуем! – всё более возбуждался Ятчоль, предвкушая веселье. – Прибери, Мэмэль, хоть немного в пологе и дай нам чаю и нерпичьего мяса.

Чай Пойгин пил с огромным наслаждением, блаженно закрывая глаза. Его клонило ко сну: сказывались три ночи, проведённые в снегу, где сон был не столь уж и крепким.

– Если ты приехал сюда затем, чтобы опять перекочевать на берег, то лучше уходи от этого места как можно дальше, – советовал Ятчоль, протягивая трубку Пойгину. – Шаманов здесь очень не любят. Рыжебородому всё равно, какой ты шаман – белый или чёрный, для него ты просто шаман.

– Я слыхала, шаманам будут отрубать руки, чтобы не могли колотить в бубен, и отрезать языки, чтобы не могли произносить заклинания, – округлив глаза, сообщила жуткую весть Мэмэль. – Русские только прикидываются добрыми. Чугунов запретил торговать Ятчолю, все перестали брать у нас хоть что-нибудь в долг. Совсем обессилил Чугунов Ятчоля. А Рыжебородый прогнал Ятчоля от печей, не велит ему быть хозяином огня.

Ятчоль возмущённо посмотрел на жену, наболтавшую лишнего.

– Я сам ушёл! – сердито сказал он. – Если голова твоя глупа, как у нерпы, то и молчи.

– Это твоя голова не имеет ума, как болотная кочка! – вскричала Мэмэль. Пухлые щёки её стали ещё краснее, а в глазах бушевало негодование. – Когда ты был хозяином огня, нам было хорошо, мы ели всякую вкусную еду пришельцев. Теперь жди, когда ты притащишь нерпу с моря.

– Да, плохо, совсем плохо стало, – пожаловался Ятчоль Пойгину, стараясь не обращать внимания на сварливую жену. – Ухожу в морские льды каждый день, ищу нерпичьи отдушины, а их нет, ушла куда-то нерпа.

– Это ты каждый день уходишь в морские льды? – со злой насмешкой спросила Мэмэль. – Да ты всё спишь и спишь, как медведь в берлоге.

Пойгин слушал перебранку хозяев яранги и думал о Кайти. Разве она позволила бы себе разговаривать с мужем вот так неуважительно? Как давно он её не видел. Правда, прошло всего несколько суток, а можно подумать, что с тех пор уже посетило землю солнце и опять укочевало в другие миры, оставив людей один на один с луной на долгую зиму.

– Значит, Рыжебородый не стал вашим другом? – дознавался Пойгин, стараясь понять, каков же в конце концов этот человек.

– Зачем нам такой друг! – сварливо воскликнула Мэмэль. – У него борода, как у кэйнына, и всё тело в волосах, так что ещё неизвестно, человек ли он, может, кэйнын, обернувшийся человеком.

– Да какой он кэйнын, обыкновенный человек, – вяло возразил Ятчоль, не желая в своём представлении наделять Рыжебородого сверхъестественной силой. – Давайте лучше поскорее выпьем бражки.

А Пойгин думал о своём: если нет у Ятчоля дружбы с Рыжебородым, то это многое объясняет, тут можно прийти к благоприятному выводу. Выходит, совсем не случайно и то, что Ятчоля всё-таки понял русский торговый человек…