Белый шум

– Чудненько, – пробормотал себе под нос, а потом передал жене. – Как тебе, дорогая?

– Может, мы сначала закончим? – резко заметил Померанцев. – У меня дел полно, и некогда ваши сюсюканья выслушивать.

– А мы вас не задерживаем, – хмыкнул Казаринов. – Всего хорошего, – натянуто улыбнулся он и протянул снимки. – Это вам, на добрую память!

Померанцев схватил фотографии и быстро пролистал стопку.

– Это… – выдохнул он. – Это… – повторил снова.

– Татьяне Евгеньевне мы такой же комплект передадим, – заверила гостя Элла. – Не беспокойтесь!

– Вы… – не на шутку перепугался ПоПа. – Вы… – снова пробубнил он, выпятив нижнюю губу. А потом взмолился:

– Пожалуйста, давайте решим вопрос миром! Я ничего не хочу от вас, а вы не станете передавать эти снимке Тане. Не погубите, прошу вас!

– Тогда пишите расписку, что к моей семье никаких претензий, имущественных или моральных, вы не имеете – заявил Влад и, дождавшись, когда Померанцев кивнул, придвинул лист бумаги и ручку.

Когда за горе-шантажистом закрылась дверь, Казаринов притянул к себе жену и прошептал тихо:

– Ты ворвалась как валькирия и испепелила гневом врага.

Элла, улыбнулась, кутаясь в плед.

– Но кажется, я подоспела вовремя.

– Точно, – прошептал муж, словно баюкая ее в своих объятиях. – Без тебя я бы не справился. Кстати, кто эти толстушки? Они даже похожи между собой…

– Вот эта, – Элла высвободилась из его рук и подошла к монитору, где ПоПа все еще вел под локоток к столу первую даму. – Это Татьяна Евгеньевна Лущенкова, жена Померанцева. Заместитель министра по спорту и молодежной политике. А вот эта, – жена ткнула в снимок, где Померанцев целовался взасос со второй. – Это ее младшая сестра. У них вечные контры. И если на молодок типа Кристины и Яны она закрывает глаза, то роман с сестрицей не простит никогда.

– Вот поэтому Павлуша и перепугался, – хмыкнул Казаринов. – Но фотки эти я все равно сохраню. Если Милкины духи словно иприт, то фотки милого семейства годятся для точечного удара. – Он снова притянул к себе жену, внимательно всмотрелся в бледное лицо и решительно заявил:

– Поехали домой, Эллочка! Я тебя спать уложу…

– Мне еще для «Голубиной почты» эскиз делать, – пробормотала она, борясь с внезапно накатившей ленью.

– Много еще осталось? – нехотя осведомился Казаринов.

– Конь не валялся, – отмахнулась Элла.

– Почему? – напрягся он, включая опцию «директор».

– Так всегда бывает, когда спишь с руководством, – фыркнула она и после кратких раздумий заметила – Еще в офисе пару часов побудем. Ко мне «голуби» должны подъехать. Договор подписать.

– Ладно, – кивнул Казаринов. – Давайте чуть-чуть поработаем, Элла Владимировна!

Но как только он уселся за рабочий стол, а жена умостилась на диване вместе с ноутбуком, задребезжал противной трелью его сотовый. А потом запел «За туманами! За лиманами!».

– Какого шотландского лешего, – выругался Влад, не понимая, что случилось. Почему ему звонит Ломакин? И где, собственно, Милка? Неужели они не встретились? Перед глазами, словно кадры из фильма ужаса, промелькнули объявления, развешенные на столбах и публикуемые в интернете: «Пропала женщина!».

Казаринов, отбросив бесполезные домыслы, ответил.

– Да, Миш, – пробормотал в трубку, все еще переживая за старшую сестру.

– Тут твою маман моя охрана задержала. Она за Людой проследила, представляешь? Вот же прыткая особа…

Казаринову хотелось вставить, что теперь он понимает, в кого удалась Кристина, но он смолчал, понимая, что лишнее напоминание о младшей сестре никому радости не принесет.

– Она тут с охранниками чай пьет и учит их жизни. Ты забери ее, Владушка, – душевно попросила трубка. – А то мне полицию вызывать неудобно. Все-таки родня моей любимой девушки!

– Я сейчас приеду, – рыкнул Влад. – Говори адрес!

И строго-настрого наказав Элле дождаться его в этом самом кабинете и на этом самом диване, отбыл на Московскую.

Припарковаться в центре города всегда затруднительно. Влад, чертыхаясь, что Ломакин выбрал квартиру в историческом центре, а не рядом с промзоной или кладбищем, еле-еле припарковался с третьей попытки. Потом, поддерживая под руку, довел маман до машины. Помог сесть и, только когда сам оказался в машине, рыкнул недобро:

– Что на тебя нашло? Ты житья нам дашь когда-нибудь?

– Владик, – пробормотала мать, а потом кинулась в атаку: – Да как ты смеешь?

– Ты зачем за Милой следила? – грубо бросил он. – Своих дел нет?

– Она шла такая окрыленная, никого не замечала. Я и подумала, что к мужику, понимаешь? – мать сложила губы в тонкую складку и уставилась на него немигающим взглядом.

– Понимаю, – бросил Казаринов, отъезжая от пресловутого забора, окружающего Ломакинский двор. – И даже знаю, с кем встречается Мила. Но я не ломлюсь в двери и не вру, что меня там ждут.

– Твоя сестра не такая паинька, за которую себя выдает, – доложила мать. – Она со всякой мразью встречалась…

– Если ты имеешь в виду Вову Иноверцева, то я в курсе. И мразью его не считаю. Может, он с катушек слетел именно из-за разрыва с Милой? Вот еще одна загубленная жизнь на твоей совести, Надежда Юрьевна!