Бемидбар

Лаваном и Лаковом и символизирующий их клятву о том, что они никогда не причинят друг другу вреда. Но

отец Билама никогда не предупреждал сына о необходимости уважать и блюсти этот завет. Тот факт, что

Билам следовал именно мимо этого памятного холма, символизировал нарушение древнего соглашения, и

ему напомнили об этом весьма болезненным способом. Тем не менее он лишь ударил свою ослицу, чтобы

дать выход раздражению, и поехал дальше.

Исчезнув, ангел явил себя в третий раз на узкой тропе, свернуть с которой было уже некуда. При виде

ангела, занесшего меч над ее головой, ослица прижалась к земле и отказалась идти дальше.

Почему ангел с угрозой замахнулся мечом на Билама? Если бы ангел не обрек Билама на смерть в тот

момент, выхватив свой меч, то сыны Израиля не смогли бы позднее убить его с помощью меча. Сила

нечистоты Билама была столь велика, что для победы над ним евреям требовалась особая помощь Небес.

Билам хорошо знал свое животное и никогда в жизни не видел, чтобы оно вело себя так странно. Однако он,

не пожелав задуматься о значении этих необычных событий, впал в еще больший гнев и ударил животное.

Что означало троекратное появление ангела? Ашем трижды намекал Биламу, что все его усилия проклясть

евреев, потомков святых праотцев, ни к чему не приведут.

<> Вначале ангел явился в таком месте, где было достаточно обширное пространство для спасения. Это

означало, что если Билам желает проклясть потомков Авраама, у него есть два пути: он может проклинать

потомков сына Авраама Ишмаэля или жены Авраама Кетуры, однако не должен проклинать потомков

Ицхака.

<> Во второй раз ангел явился там, где можно было спастись, свернув с дороги лишь в одну сторону. Из

этого следовало, что если Билам жаждет высказать проклятия потомкам Ицхака, он может адресовать их

лишь потомкам его сына Эсава (а не евреям).

<> В третий раз ангел стал видимым в таком месте, где свернуть с пути Биламу было некуда. Всевышний

подразумевал таким образом, что нападение на потомков Яакова будет бесполезным, ибо все они без

исключения праведны.

Затем Ашем совершил чудо, замышленное Им еще во времена Шести дней Творения. Он сделал так, что

ослица заговорила с Биламом человеческим языком.

Это чудо должно было внушить Биламу, что речь — дар Ашема. Если Он мог наделить даром речи

бессловесное животное, то сможет и помешать Биламу вымолвить нечто неблагоприятное для евреев.

Ослица пожаловалась Биламу: "Что я такого сделала, что ты трижды избил меня?" Билам должен был быть

поражен и напуган тем, что животное разговаривает, но им столь сильно завладела мысль об исполнении

своего злобного замысла, что он был не в состоянии воспринимать даже и более странные события.

Услыхав ее голос, он сказал: "Ты дурачишь меня! Если бы у меня в руках был меч, я бы тотчас же тебя

убил!" и стал озираться в поисках чего-либо, чем бы мог убить ослицу.

Ослица же истолковала его слова так: "Совершенно ясно, что без меча убить меня ты не сможешь, и ты все

еще намереваешься стереть с лица земли целую нацию с помощью одних лишь только слов?!"

Присутствовавшие при всем этом спутники Билама, знатные моавитяне, от удивления потеряли дар речи.

Они никогда не видели ничего более странного. Особенно удивительно было то, что слова ослицы были

осмысленными.

"А ведь и правда, — рассмеялись они. — Взгляните на этого человека! Он заявляет, что с помощью одних

лишь слов может погубить целый народ, и тут же пытается отыскать меч, чтобы убить ослицу!" Эта шутка

нанесла гордыне Билама сокрушительный удар.

"Зачем ты едешь на ослице, которая тебя не слушается?" — спросили мага его спутники.

"Это не моя ослица, я ее одолжил", — отвечал Билам.

"Неправда, — возразило животное, — я принадлежу тебе".

"Кроме всего прочего, — продолжал Билам, — она привыкла перевозить грузы, а не людей".

"Вовсе нет, — возразила ослица, — я привыкла перевозить тебя".

"Возможно, что однажды это и было", — не поддавался Билам.

"Ты постоянно ездил на мне днем и пользовался мною для своих низких целей даже по ночам, — поправила

его ослица. — Разве хоть когда-нибудь я вела себя так, как сейчас?"

"Нет, такого, действительно, не было", — вынужден был признать смущенный Билам.

Всегда, когда мудрецы доходили до стиха, повествующего о том, как Билам умолк, услышав упреки ослицы,

они начинали рыдать, говоря:

"Горе нам в День Суда, горе нам в День Упрека!

Если Билам, умнейший из всех неевреев, не смог опровергнуть упреков ослицы и смутился, то как же будет

стыдно в великий День Суда нам, когда Сам Всемогущий напомнит нам о всех наших неудачах!"

В день Суда каждый будет судим сообразно своим личным качествам и искушениям. Один и тот же поступок

могут совершить несколько человек, но судить их будут по-разному — в соответствии с обстоятельствами.

Таким образом, Билам был вынужден замолчать из-за того, что его поступки были недостойны того

высочайшего уровня, который соответствовал бы мудрецу его ранга.

Наши мудрецы изучали каждую строку Торы, чтобы применять ее уроки в своей жизни. Отрывок,

повествующий о смущении Билама, позволил им постичь следующую истину: чем больше способности