Бенефис

Не надо бы смотреть туда, он обязательно почувствует, заметит, а ей этого совсем не хочется. Сколько же они не встречались? Лет пять; видно, кто-то из них очень уж старательно избегал встречи, если вон сколько времени не видались, живя в одном городе, — на что же встречаться сейчас «У тетки Ганны», за варениками, которые они так часто и с удовольствием ели тогда, давно, в том, другом измерении времени, когда жили вместе и мама не успевала даже в воскресенье сготовить обед и посылала их обоих к «тетке Ганне».

Отец быстрым, непривычно небрежным жестом обтер рот и бороду, пытался застегнуть пуговицы на пальто, но они ему не поддавались, — Наталя уговаривала себя не смотреть в ту сторону и все-таки смотрела, упрямо, исподлобья, отмечая и не узнавая отцовские жесты, лицо, пальцы; ей казалось, что разглядела даже куртку, выпачканную красками куртку, в которой он привык работать, и почуяла запах сигарет, которые он обычно курил.

Так и не управясь с пуговицами, отец двинулся к выходу, потом вернулся — забыл перчатки — и, забирая их, скользнул непроизвольным, углубленным в себя взором по лицу дочки — ей даже больно стало от этой слепоты, — мгновение присматривался и вышел из вареничной.

«Стой, никуда не ходи, — велела себе Наталя. — Ешь вареники», — уговаривала она себя, но отодвинула миску и направилась к выходу.

Высокую тонкую фигуру отца она увидела вдалеке, у поворота. Он шел сгорбившись, подняв воротник пальто, словно против ветра, чуть выставя вперед правое плечо. Широкая улица, вдоль которой только что навстречу Натале неслась рекой предвечерняя толпа народа, разом опустела. Как театральная сцена после спектакля, когда монтировщики разобрали и декорации. Не было никого и ничего. Только на фоне серого задника медленно шел высокий ссутулившийся человек, одинокий и чужой даже самому себе в этом неожиданном вакууме, а вслед ему смотрела девушка, тоже высокая и тонкая и тоже чуть развернувшись правым плечом вперед. Сверху, с высоченных колосников, свисали холстины облаков.

А потом на улице снова появились люди, двинулись вдоль стремительной магистрали машины, выскочил из подъезда мальчишка, наткнулся на девушку, сердито пробормотал что-то и побежал через дорогу прямо на красный свет, гибко петляя меж машинами.

Вроде бы ничего не произошло, а при всем том что-то изменилось. Изменилось, подумала Наталя, и ничего теперь не поделаешь, и, двинувшись вниз по улице, она ощутила, как вокруг стемнело, похолодало, и подняла воротник куртки, чтобы хоть немного защититься от холода.

2

Прозвучал последний звонок, и в театральном буфете остался только один человек с бутылкой пива. Он сидел за круглым столиком и понемножку тянул прозрачно-янтарную жидкость, придерживая ее во рту перед каждым глотком: либо пиво было слишком холодное, либо мужчина по-настоящему наслаждался напитком.

Буфетчица порой поднимала на клиента глаза, но это был пустой взгляд без малейшей заинтересованности или оценки; она вязала что-то из шерсти и все время, нанизывая на толстые спицы мягкую красную нитку, ряд за рядом подсчитывала петельки. Видно было, как при этом шевелились ее полные ненакрашенные губы. Она считала по-детски, шепотом, боясь ошибиться, потому что лишь недавно овладела мудрым искусством превращать время в бесконечное множество нанизанных на спицы петель.

Буфет был большой, помещение заставлено длинными рядами круглых столиков, которые вроде бы только по-театральному, условно касались пола выкрашенными в белый цвет тонкими металлическими ножками, а оттого что меж тех столов и стульев затесался лишь малозаметный одинокий мужчина в сером, зал стал еще больше, еще неуютнее, а мужчина за бутылкой пива выглядел как неожиданный вопросительный знак на большом пустом листе бумаги.

Может быть, именно так и подумал о нем белокурый молодой человек, переступив порог. Он прошел через весь зал к буфетной стойке, дважды зацепившись за ножки небрежно отодвинутых и отставленных посетителями стульев, помянув при этом не то черта, не то его старую мать, и уже издалека просил, протянув буфетчице деньги:

— Добрый вечер, голубушка. Пожалуйста, две пепси, бутерброд с икрой и «Кемел» для моей дамы.

— Нету.

— Будет. Дама обязательно будет, голубушка.

— Пепси нету. И «Кемела».

— А икра?

— Сыр есть. И колбаса.

— Ай-яй-яй! — Парень причмокнул. — Ну и репертуар! И чем вы людей в театр заманиваете, если даже пепси нету?

Девушка улыбнулась, молча оперлась обеими ладонями на гладкую поверхность стойки. На пальце ее левой руки поблескивали на свету дешевенькие колечки. Аккуратно сложенное вязанье лежало на стуле. Посетитель решил больше не капризничать.

— Ну что ж, переиграем. Две минеральных, два с сыром, один «Космос».