Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах

Ночью Грендель
   вышел разведать,
сильна ли стража
   кольчужников датских
возле чертога,
   и там, в покоях,
враг обнаружил
   дружину, уснувшую
после пиршества, —
   не ждали спящие
ужасной участи, —
   тогда, не мешкая, 120
грабитель грозный,
   тать кровожорный
похитил тридцать
   мужей-воителей,
и, с громким хохотом
   и корчась мерзостно,
вор в берлогу
   сволок добычу,
радуясь запаху
   мяса и крови.
Лишь на рассвете
   открылись людям
следы побоища
   и сила Гренделя, —
был после пиршества
   плач великий![13]
Скорбь огласила
   утро стенаньями;
муж безупречный[14]
   сидел неутешен — 130
горе страшное,
   слишком тяжкое! —
след проклятого
   гостя видев,
он оплакивал,
   конунг, павших
в неравной схватке.
   Но не успели
даны опомниться:
   ночь наступила,
и враг ненасытный,
   в грехе погрязший,
опять набег
   учинил убийственный;
не раз случалось
   людям в ту пору
искать ночлега,
   стелить постели
вдали от высокой
   дворцовой кровли, 140
ибо враг кровожаждущий
   в этом доме бесчинствовал,
и, спасаясь от недруга,
   уходили воины
прочь от места опасного;
   он один одержал
верх над множеством
   и остался, злокозненный.
в доме конунга
   беззаконным хозяином;
и надолго чертог
   обезлюдел.

Так двенадцать зим[15]

   вождь достойный,
друг Скильдингов,
   скорби смертные
и бесчестье терпел
   и печали неисчислимые.
И слагались в то время
   по всей земле 150
песни горестные,
   но правдивые
о том, как Грендель
   войной на Хродгара
год за годом
   злосердый ходит,
и нет предела
   проклятой пагубе,
не ищет враг
   замирения с данами,
не прекращает
   разбоя кровавого,
цену крови
   платить и не думает[16],
мужа знатного
   даже золотом
у злодея не выкупить.
   Так преследовал
датских ратников 160
   призрак дьявольский,
ждал юных в засадах
   и старых воинов
рвал на части,
   из топей туманных
являлся ночью, —
   кто знает, откуда
приходят скитальцы,
   причастные тайн
самой преисподней! —
   и множил муки
богоотверженец;
   светлый Хеорот
стал пристанищем
   полночной нечисти —
только места высокого,[17]
   освященного Богом,
не касался поганый,
   не смел осквернять
трона кольцедарителя. 170

   Такое Скильдингу

на долю выпало
   горе долгое.
Сидели знатные,
   судили мудрые,
в совете думали,
   как бы вернее
людей избавить
   от страшной участи;
молились идолам,[18]
   душегубителям,
и, воздавая им
   жертвы обетные,
просили помощи
   и подкрепления —
то суеверие,
   обряд языческий,
то поклонение
   владыке адскому!
Был им неведом
   Судья Деяний, 180
Даритель Славы,
   Правитель Неба,
не знали Бога,
   не чтили Всевышнего.
Горе тому,
   кто нечестьем и злобой
душу ввергает
   в гееннский огонь, —
не будет ему
   послабления в муках!
Но благо тому,
   кто по смерти предстанет
пред Богом
   и вымолит у Милосердного
мир и убежище
   в лоне Отца!

4