Беовульф

      Тут Унферт,
сын Эгглафа,
      сидевший в стопах
у владыки Скильдингов,
      начал прение
(морепроходец,
      пришелец Беовульф,
его раззадорил:
      неужто в мире
ему соперник

505

      нашелся, воин
под небом славный,
      его сильнейший),
и вот он начал:
      «Не тот ли ты Беовульф,
с которым Брека
      соревновался
в умении плавать,
      когда, кичась
непочатой силой,

510

      с морем спорили
вы, бессмыслые,
      жизнью рискуя?
Ни друг, ни недруг,
      ни муж разумный
не мог отвратить вас
      от дикой затеи
соперничать в океане.
      Пучин теченья
сеча руками,

515

      взмахами меряя
море-дорогу,
      вы плыли по волнам,
по водам, взбитым
      зимними ветрами,
семеро суток.
      Тебя пересилил
пловец искусный,
      тебя посрамил он:
на утро восьмое,

520

      брошенный бурей
к норвежскому берегу,
      он возвратился
в свои владенья,
      в земли Бродингов,
в дом наследный,
      где правит поныне,
на радость подданным,
      казной и землями.
Клятву сдержал

525

      сын Бенстана —
был первым!
      Вот почему я
предчую худшее
      (хотя и вправду
ты крепок в битве,
      в честной сече),
коль скоро, с вечера
      тут оставшись,
ты встретишь Гренделя!»

530

      Ответил Беовульф,
сын Эггтеова:
      «Не чересчур ли
ты, друг мой Унферт,
      брагой упившись,
о подвигах Бреки
      тут разболтался?
На самом же деле
      никто из смертных
со мной не сравнился бы

535

      мощью на море,
выдержкой на океане.
      Когда-то, поспорив,
мы вправду задумали,
      жизнью рискуя
(а были оба
      еще недоростками!),
взапуски плавать
      в открытых водах.
Сказано — сделано:

540

      кинулись в зыби,
клинки обнажив
      ради защиты
от хищных тварей,
      там обитавших.
Сил недостало
      ему тягаться
со мной на быстринах,
      но я не покинул
его над бездной:

545

      вместе держались
в опасных водах,
      рядом плыли
пятеро суток,
      покуда буря
и сумрак ночи,
      северный ветер,
снег и волны
      кипящих течений
не разлучили

550

      нас в ненастье.
Со дна морского
      нечисть восстала —
в пене ярились
      полчища чудищ.
Рубаха-кольчуга
      искусной вязки,
железной пряжи
      мне послужила,
шитая золотом,

555

      верной защитой,
когда морежитель,
      стиснув когтистыми
лапами тело,
      вдруг потащил меня
в глубь океана;
      Судьбой хранимый,
я изловчился,
      — клинком ужалил
зверя морского —

560

      канул на дно
обитатель хлябей.
      Кишела нежить,
грозя мне погибелью
      в бурлящей бездне,
но я поганых
      мечом любимым
учил, как должно!
      Не посчастливилось
злобной несыти

565

      мной поживиться,
плотью лакомой,
      пищей пиршественной
в глубоководье,
      зато наутро
в прибрежных водах
      всплыли распухшие
туши животных,
      клинком усыпленных, —
и с этой поры

570

      стал безопасен
путь мореходный
      над теми безднами.
Божий светоч
      взошел с востока,
утихла буря,
      и я увидел
источенный ветром
      скалистый берег —
Судьба от смерти

575