«Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы

«Сказка бродит по русской истории», – заметил В.О.Ключевский. Но, добавим, не только по русской. Эфиопская история тоже полна сказочных сюжетов. Вспомним, например, официально включенную императорским двором Аддис-Абебы в конституцию страны библейскую повесть о путешествии владычицы Аксума царицы Савской к царю Соломону. С годами в истории Эфиопии нашло место и предание об абиссинских предках великого русского поэта. Эта версия, не получившая научного подтверждения, пока бытует там в «ранге» легенды – укоренившейся и завоевавшей много сторонников, в том числе и в самой Эфиопии[533].

С одним из таких убежденных сторонников мне довелось познакомиться в 1973 году на берегу высокогорного эфиопского озера Аваса. Здесь, в трехстах километрах на юг от Аддис-Абебы, построил свою летнюю мастерскую замечательный художник Афеворк Текле. Его имя уже тогда было хорошо известно в Эфиопии и за ее пределами – он был автором знаменитого витража в Доме Африки, выставки работ А. Текле прошли во многих городах мира, в том числе в Риме, Париже и Москве. Всемирную славу завоевали его лучшие работы – «Мать Эфиопия», «Цветок маскаля», монументальное панно «Единство». Вечерами, когда солнце садилось за озером, мы подолгу беседовали об Эфиопии и России, об исторических связях наших народов, и, конечно, о Пушкине. С творчеством гения русской поэзии Афеворк Текле познакомился еще в годы учебы в Европе. С тех пор он всегда возит с собой томик переводов пушкинской лирики. «Мечтаю написать портреты Пушкина и Натали Гончаровой», – сказал тогда художник. Он первый рассказал мне о судьбе «современного Ганнибала» – Петра Сергеевича Хавариата. Мальчиком его взяли с собой в конце ХIХ века русские врачи из отряда Красного Креста. Эфиопский юноша окончил знаменитую Петербургскую военно-инженерную академию (что в Михайловском замке), стал офицером русской армии. В годы революции в России Петр Сергеевич вернулся на родину. Его сын Гермачоу Текле Хавариат – поэт, в 1971 году побывал на Пушкинском празднике поэзии в Михайловском.

В ноябре 1983 года газеты сообщили об избрании Афеворка Текле почетным членом Академии художеств СССР. В интервью газете «Известия» художник, принимая поздравления, вновь говорил о своей приверженности теме «Пушкин, Эфиопия и Россия».

В октябре 1986 года, уже в разгар горбачевской перестройки, Афеворк Текле в третий раз приехал в нашу страну. Он был участником Иссык-Кульского форума – писатели, художники, философы собирались в Киргизии по приглашению Чингиза Айтматова.

Мы встретились тогда с Афеворком в московской гостинице «Советская». И опять говорили о Пушкине. «Ну, что портрет? Написан?» – был мой вопрос. Афеворк Текле рассказал: «Я долго готовился к этой работе. Внимательно изучал репродукции пушкинских портретов, перечитывал поэзию и прозу Пушкина. Наконец, в 1981 году начал интенсивно делать эскизы, наброски. В натурщиках недостатка не было – многие эфиопы чертами лица похожи на Пушкина, вернее, на его прадеда по материнской линии. Портретного сходства добиться удалось, но как передать пушкинскую душу? По зрелому размышлению я решил уничтожить уже готовый портрет. И не жалею об этом. В 1983 году сделал новую попытку – написал Пушкина в полный рост на фоне эфиопских гор, которые так похожи на вершины Кавказа. Работа заняла восемь месяцев и стоила мне много труда и бессонных ночей. Это реалистическая вещь, и мне пока трудно судить – получилось или нет. Я еще сживаюсь с моим пушкинским портретом – повесил его в коридоре своей Аддис-Абебской студии «Альфа», подолгу простаиваю перед ним, рассматриваю – иногда даже под музыку. Еще точно не решил, но, может быть, выставлю его на своей предстоящей персональной выставке в Москве. Понимаю, что показать портрет Пушкина российскому зрителю – это очень смело и ответственно. Я ведь знаю, как много значит Пушкин для России…»

Последний раз я встретился с Афеворком Текле в марте 1997 года в Аддис-Абебе, куда приезжал на празднование 100-летия установления дипломатических отношений между Россией и Эфиопией. Художник рассказал, что в годы правления «красного негуса» полковника Менгисту в мастерской Афеворка солдаты устроили конюшню. Портрет Пушкина пропал. Но он обязательно его напишет снова. На том и расстались.

«Сон о Ганнибале»

Хорошо описанная жизнь – почти такая же редкость, как и хорошо прожитая.

Томас Карлейль

[534]

Вспомним пушкинское примечание к первому изданию I главы «Евгения Онегина» (1825 г.): «В России, где память замечательных людей скоро исчезает по причине недостатка исторических записок, странная жизнь Ганнибала известна только по семейственным преданиям. Мы со временем надеемся издать полную его биографию» (VI, 665).

Вряд ли Пушкин имел в виду только попавшую в его руки «Немецкую» биографию прадеда. Скорее всего, речь шла о труде самостоятельном и более обширном, в жанре жизнеописания или романа, например.