Берег ветров. Том 1

Лошадь одного из кярласких торговцев пофыркивала в кустарнике за оградой. «Чертовы кярласцы! - сплюнул Каарли. - Надо же было именно сегодня утром притащиться им сюда со своим пивом и булками!» Если поймают мало рыбы, то может случиться, что ему доведется тащить свои корзины обратно таким же манером, как он их сюда доставил, - какую песню запоет тогда Рити! Порывы ветра со свистом обрушивались из-за угла сарая, и Каарли плотнее запахнул полы старого, прохудившегося полушубка. Собираясь на берег, он хотел надеть свою воскресную шубенку - не ради щегольства, а чтоб согреть старые кости, - да разве Рити позволит! Сразу раскричалась: «Во что же я тебя в праздник одену, если ты последнюю одежонку станешь рыбой пачкать?!» Послушать Рити, так можно подумать, будто она и кормила его, и одевала. Как бы не так! Три рубля пенсии в месяц - это верные денежки (только ради них Рити и поволокла его к алтарю!), да за деревянные поварешки, можжевеловые ложки, корзины и за все прочее, что мастерит он своими руками, нет-нет да и набежит кое-что. Ох-хо! Ну и штучка ж эта Рити! А ведь и она не без денег. Ему, Каарли, она говорит только о тех десяти рублях, что собраны ею на гробы и похороны им обоим, уж эти деньги она ни за что не истратит. А несколько десятков рублей у нее, конечно, припрятано! Каарли уже пытался потихоньку искать да шарить, но тяжело слепому найти то, что спрятала зрячая, тем более, что поиски приходится совершать с опаской, тайком.

До слуха Каарли донесся прерывистый бег хромого Йоосепа, затем он услышал, как мальчишка, пыхтя, перелез через каменную ограду где-то около сарая Яака из Каави.

- Уже едут! - закричал Йоосеп. - Талистереская лодка уже у Лаурисяаре.

«Эва, мальчуган точно шило, - подумал Каарли, - видно, настолько пригляделся к лодкам, что по парусам узнает их». Ой, да когда-то он сам был таким же сорванцом, и у него глаза были, как у чайки. Весной на реке Вессику, в ночной лов, в трудную пору ледохода, редкая рыба увертывалась от его остроги, а когда он новичком еще, по первому году, плавал на «Марте-Марии» старого Хольмана, его глаз часто находил дымок парохода на горизонте раньше, чем длинная подзорная труба самого капитана Хольмана.

- Ну как, с грузом ли лодка? - спросил Каарли.

- Чего? - отозвался Йоосеп.

Каарли откашлялся (Йоосеп стоял с наветренной стороны) и крикнул погромче:

- А рыба в лодке есть? Лодка глубоко сидит?

- Только буртик виднеется над водой! - крикнул Йоосеп в ответ.

«Эге-е, буртика тебе отсюда не видать», - подумал Каарли. Ему и не верилось, чтобы в талистереской лодке было много рыбы. Яэн и Кусти - близнецы из Талистере, сыновья жившей у самого болота бобылки Реэт, прошлой осенью на первые заработанные в Таллине деньги заказали у Михкеля из Ванаыуэ лодку. К тому времени, когда лодка была спущена на воду, у мужиков, говорят, и деньги кончились. Всю зиму близнецы клянчили у других в долг рваные сети, пробовали их латать-подвязывать, но как ни латай старье, нового из него не сделаешь. В артели с ними был бобыль Кусти из Лайакиви, владелец таких же драных сетей. Когда лодка Яэна и Кусти причалила к берегу, нечему было радоваться ни рыбакам, ни тем, кто поджидал их. Правда, Йоосеп не солгал, лодка действительно была нагружена, но только не окунями.

- Зюйд-вест да зюйд-вест! Все его ждут, вот и дождались, - ругался у причалов Кусти.

А Йоосеп был уже рядом с Каарли и торопливо рассказывал ему первые новости.

- Нет, у этих ребят ничем не разживешься. Несколько окуньих спинок зеленеет в куче ила. Рыбы нет, а сети полнехоньки илища, хоть лебедкой поднимай.

- Хватит им на день работы, - пробубнил Каарли. - Этого надо было ожидать: разве старая, рваная сеть удержит рыбу? Счастье - оно не слепое, а удача в рыбалке и того более.

Со стороны дороги из можжевеловых зарослей послышался бойкий говор женщин. Йоосеп узнал в пришедших старую талистерескую Реэт, лайакивискую Марис, Тийну - кийратсискую старуху, каавискую Юулу, лоонаскую Анн и молоденькую абуласкую Тийну из Ватла. Кто их знает, как они все оказались в одной ватаге! У всех, молодых и старых, мелькали в руках спицы, пальцы их с детства привыкли к вязанию. Пася стадо или бредя к пристани неровной береговой дорогой, они успевали связать мужикам носки, себе паголенки: только узорчатые варежки и красивые разноцветные свитеры считались делом трудным, которому отдавались долгие зимние часы. Женщину или девушку, разгуливающую праздно, без вязальных спиц, все прочие дружно осыпали бы злыми насмешками. Но у старой Реэт и кипуской Мари языки двигались еще быстрее пальцев.

- Вишь ты, - услышал Каарли голос Мари, - кярлаские торгаши нынче на двух подводах. А вот и старый Каарли расставил на ограде свои корзины! Нынче, видать, товару много с моря прибудет.

Кусти отозвался с причала:

- Товару-то много, только не рыбы, а ила. Будете сегодня целый день с сетями возиться.