Берега и волны

Они идут по палубе, проходят в тень под брезентовым навесом, садятся в пластиковые кресла у столика с напитками. Европеец показывает пальцем, не перебивая гостя, и тот так же, жестом, отказывается от виски и показывает на сок. Европеец разливает в бокалы апельсиновую мякоть, добавляет лёд, оба откидываются в креслах и медленно пьют. Африканец задумчиво продолжает и слова его, будто перестук колес, набирают темп и увлекательную мелодию:

— Проводником был, сердцем жил. Поезде ездил, кровь по стране гонял. Россия понимать надо! Улыбка перроне — народа кровь. Слёзы вагоне — народа кровь. Песня под водка — сладка закуска, поцелуй молодка — музыка поезд. Дети — вагона машут — якут удивлён, калмыка — улыбка качает, морожена ест… Народа кровь — поезде живёт, Россия-весна рельсам бежит. Русская кровь — Мишу полнит. Кровь полнит. Африка помнит. Поезд гудит, колесом стучит, как молодой слон трубит и бежать хочет. Любить хочет. Как я! Фельдшерском учился. Подводного плавания учился. ВПШ и высшем пехотном командном противогаз бегал. Вождь моего народа — я! Россия вагоном — поцелуй перроном — я! Восемь жен, только две хохлушка, одна белоруска, одна кровь с молоком, тверская курносая по траве гулять босая. Все счастливая. Моя! Семия! — Миша замолк, будто остановился его поезд.

— Молодец! Какой стиль! Какой темперамент! Ты — великий оратор, Мишенька. Настоящий вождь! — Саша улыбался, слушая и наслаждаясь речью бывшего сокурсника, но спросил совершенно серьезно:

— Все мечтаешь семейный социализм построить?

Миша тоже ответил серьезно, будто они давно уже и не единственный раз, вели этот разговор:

— Семейный социализм? Да! Белый человек, чёрный человек? Да! Кровь мешать — радость кушать. Ребёнка любить — счастье быть. Мама много — бабушка много, бабушка много — ребёнок смеется! Россия — семия, Африка — семия, Китая позовём — семия больше будет.

Сашка рассмеялся:

— Молодец, Миша. Не изменился совсем. А народ твой как? Понимает тебя?

Миша рассмеялся в ответ:

— Народ-огород, бывает недород.

— Что так?

— Люди, как дети. Тому — игрушка, этому — пушка, третьему — лотерейный билетик. Жизнь превратилась большой магазин, люди — очередь. Магазин — не храм: бога, нет. Храм может без крыши и пуст-разграблен, но ты — входишь, и глиняные стены возвышают тебя наравне богу — говори с ним! Потому что — храм. Возвышает. Магазин: спички — есть, жвачка — есть, кола — есть… человека — нет. Цена один спичка есть — цена жизни — нет. Ноль! Цена жизни — забыли?! У кого спросить? Ветер? Бойся магазина, приятель!

— Это ты правильно заметил: на спичку цена есть, а человеческой жизни — пшик! Философ!

— Был Миша — философ, стал — трибуна вопросов. — Миша улыбнулся и протянул стакан: добавь глоточек.

— Может, покрепче?

— Нет, Саша. Крепче — не пить. Жить — не шить. Вышивать — не выживать. Хочу поезд Москва-Африка. Опять! Петь, смеяться, молодым верить. Кем говорить? Кого помощь звать? Ти — как? Зачем к нам? Бизнес? Женщины? Жена Света даёт совета?

— А я выпью. — Саша наливает виски, добавляет лед. Делает глоток и говорит ласково, — все-то ты помнишь, чертяка. Нравилась Света? Знаю, что нравилась. Расстрою тебя. Сменил я — Свету комсомолку на Европу-барахолку. Знаешь слово «барахолка»? Бара — гора, холка — шея? Бизнес у меня. Рыболовный. Восемь траулеров с экипажами, друзья министра из комсомола приватизировали, меня бригадиром поставили. Живу в Лондоне. Три гражданства, четыре паспорта. Счёт в банке. Что надо? Друзья? Родина? Нет, Миша. Я — бизнес в космосе! В звёздах купаюсь.

Миша смотрит на море и чайку, которая парит над леером и косит на него одним глазом, будто наблюдает и слушает. Миша поворачивает лицо к бывшему сокурснику и говорит грустно:

— В звёздах прячешься? Далеко убежал. Узнаю бригадира: билета — карман, обмена — обман, мукомол-комсомол — деньги на стол. Чужой мне становишься. Совсем — не мой. Что случилось? — Задумался и тихо запел: «Мой адрес — не дом и не улица…»

Сокурсник-бизнесмен замотал головой, будто его потянули на аркане: