Берега и волны

— А этим киношникам — не интересно. Кто я здесь, Миша? Актер, продюсер, герой-любовник? Или просто беглец из страны поезда «Москва-Воркута», с сейфом во рту? Сколько нас таких? Студенты, дипломанты, герои сюжетов и сами — сюжеты. Никому мы не интересны. Но, согласись, Мишка, с кинокамерой — как я придумал?! Со съёмками — здорово получилось!? Признайся — ты совсем ничего не заметил! Профессионалы. Молодцы-стервецы! Время профи-подлецов, Миша! — Он сделал отмашку рукой, — перерыв, киношники! — Пойдем, Мишенька! Прости, что снял тебя без разрешения. Я тоже — подлец! Так это же хорошо, Миша! Живу без моральных салфеток! Хотел сделать с тебя натуральный кадр, в полный рост — сделал! Где ещё услышишь африканского вождя, способного ораторствовать, словно песню петь? Как ты там пел: «Мой адрес не дом и не улица…». Я ведь люблю тебя, фантазер африканский!

— Все хитришь? Свой хвост ловить хочешь? Плохо, Саша. Плохо ты. Тебе плохо, Саша? Скажи мне.

— Плохо мне. — Саша трогает гостя за руку, — разреши на твоей земле кино снимать? Племя — на кино снимаем. Жён, детей, мам — фотографируем. Праздник белой акулы — изюминка! У меня люди для акулы есть! Сам подбирал — живучие! Настоящий бой будет! Акуле понравится. — Заглядывает в глаза, — ты же самый настоящий вождь, Миша! Последний вождь, может быть? За тобой — половина Африки! Такое кино сделаем, что мир ахнет! Как бомба — кино сделаем! Кто кого съест?!

Вождь слушает его и говорит печально:

— Как можно два слова рядом — «кино» и «бомба», Саша? А ти — в этом кино — кем будешь? Спаситель? Кормилец? Посланец Небес, новый Цезарь, Президент всемирного Банка? Или будешь прицеливаться? В меня? Ти — бомба?

Белый хозяин траулера и клеток вдруг громко и артистично смеется:

— А, ты меня раскусил, вождь. От тебя ничего не скроешь. Все видишь сразу. Я приду к тебе на большой праздник и скажу всем: возьми меня главным советником, вождь. Я тебе пригожусь. Что скажешь?

— Прятаться хочешь? Четыре паспорта — бегать устал? Приходи так. Ничего не говори. Живи со мной. Что тебе надо? Что тебе надо, Саша? Скажи, и я тебе дам. Что тебе надо, чтобы не бегать, не убегать, говорить правда? Тысячи лет для покоя и Африка — ради ребёнка, чтобы смеялся. Ты — можешь так?

— Я так не могу, Миша. Славы хочу. Сладкой и текучей, как сок!

— Слава — это такое дерево, Саша, на котором плоды горькие. Ты — горький?

— Свободы хочу.

— Свобода — это ответственность, Саша. Третьем курсе учили.

— Воли хочу.

— Воля — это бандит. Бандит хочешь?

— У меня тройка по философии и три миллиона на счету. В баксах. Что скажешь? Молчишь? Я всегда буду ускользать от тебя, коммунист чернокожий. Я был комсомольским лидером — а играл в преферанс на деньги. Меня посылали на завод работать — а я шёл к трибуне. Мне платили за выступление на митингах, а я читал запрещённую литературу. Меня послали в командировку, а я уехал на море с девушкой. Мне дали восемь океанических траулеров, а я снимаю кино про рабов в клетках. Меня надо судить за торговлю людьми, а я надеюсь выкупить европейскую премию за гуманизм. Кто я? Бизнесмен — без морали? Медалист — на золотой цепи? Беглец? А ты меня поймай!

— Ты её поймай! — Кричат чернокожие дети на берегу. Кинооператор и режиссёр вяло слышат далёкие голоса и пытаются разглядеть. Оператор прильнул к объективу: берег приближается. Дети прыгают с берега в море. Плывут, размахивая руками. Стали в воде, на отмели, и громко кричат, барабаня ладонями по поверхности. Огромный плавник медленно всплывает совсем рядом с ними, но поворачивает в море, не приближаясь…

— Вон она! Вот она! — девочка подпрыгивает и громко кричит, привлекая внимание. — Она сейчас под тобой проплывает!.. Лови её!

Глава 3. Охранники и крольчатник. Покупай!

Хозяин бизнеса и бывший русский, в костюме из Лондона, наклоняется к какому-то проёму в чреве старого судна и кричит:

— Охранник! Шпринг, мать твою!

Появляется охранник, худой и сутулый, он прячет глаза, будто закрывается от солнца, движения его замедленны и потому непонятно — он подбегает или подползает, слегка волоча ногу.