Берега и волны

— Представляешь, вождь, это земляк мой! Москвич, понимаешь? Я его здесь, среди рыбаков, встретил. Мы в одной школе учились. В одном классе. Я его к клеткам поставил, приподнял, можно сказать… Ты говорил: стены храма приподнимают? Я — приподнимаю! Правда, Шпринг? Может, увидимся ещё на встрече выпускников? Лет через десять, Шпринг? Проживёшь десять лет ещё? — Рассмеялся собственной шутке. — Его в классе Шпрингом звали — у него глаза навстречу один другому, как швартовые верёвки у корабля. Видишь? В школе на всех праздниках-маскарадах пиратом одевался. Я только здесь понял, и ты, Миша-вождь, запомни, что он — Шпринг, головой и богом тронутый. Больной на всю голову он! Приснилось ему, что предки его пиратами и китобоями были и в этих краях след оставили. Он и тебя может в родственники зачислить, вождь. Ты с ним осторожно — он сглазить может. Видишь, как смотрит на тебя! Эй, косой, покажи, кто там у нас в крольчатнике? Иди за ним, вождь. Шпринг! Стой! Подожди! Снимай свое тряпьё! — Сам начинает раздеваться. — Надевай все моё, школьная тень! И цепь золотую на шею! Надевай, говорю! — Охранник подчиняется капризу господина и меняется на глазах, будто становится выше ростом и шире в плечах. Виновато улыбается и спрашивает:

— Мне это не велико? Мне это идёт? На кого я похож сейчас?

— На меня и пирата! — восклицает лондонский русский, оставшийся в трусах и босиком, но с золотой печаткой на пальце. — Иди к клеткам, Дрейк косоглазый. Проводи вождя. Я вас догоню.

Отстаёт. Смотрит на своё отражение в треснутом зеркале. Остался доволен:

— Красюк ещё! Можно использовать… Если одеть прилично. — Пошел в каюту.

Шпринг идёт впереди, наклонив голову и разглядывая золото цепочки. Поравнялся с Мишей и говорит только ему, понижая голос:

— Здравствуй, вождь. Ты меня узнаёшь?

Миша смотрит в глаза охранника, играющего роль хозяина рыболовной компании и принимает игру:

— Я тебя знаю? Мы где-то встречались?

— Мы — нет. Наши прапрадеды — да. Ты мог видеть это во сне, как и я. Твой предок — с копьём — вышел к берегу океана в поисках пищи. За ним двигалось голодное племя. Мой — с гарпуном лежал у туши кита. Кит погубил экипаж вельбота и целую неделю таскал гарпунёра на своей спине, пока волны не выбросили умирающего исполина на африканский берег. Гарпунёр готовился умереть, он был хозяином добычи, но жирная туша мяса была не нужна ему — чтобы выжить, ему нужны были люди. Чёрный вождь держал в руках копье, но положил его на песок и протянул гарпунёру холодный и влажный плод — живительный сок. В обмен на кита — еды для племени. Помнишь?

Миша усмехнулся недоверчиво, но подтвердил:

— Да. Этот сон я видел. Давно.

Шпринг обрадовано кивает головой, останавливая речь Миши, и оглядывается, поджидая хозяина. Но хозяина не видно. Хозяин наблюдает издали, делая знаки режиссеру и оператору. Чайка тоже наблюдает за метаморфозой: бывший охранник, в костюме хозяина, медленно подходит к клеткам и, медленно подбирая слова, начинает ругаться голосом хозяина:

— Канальи! Не хотите работать? Пойдете на корм рыбам! Акульи потроха на большом празднике — вот ваше завтрашнее утро! Тогда вы пожалеете, что не ползали передо мной на брюхе, как молочные крокодильчики на сковороде…

Подходит хозяин — он уже в синих шортах и розовой рубашке, золото на пальце заменил ножом на поясе, спрашивает охранника:

— Сколько здесь этих пленников?

— Сейчас только двое.

Охранник не знает, как вести себя. Дорогой костюм мешает двигаться, цепочка на шее — отвлекает внимание: Шпринг боится потерять её и придерживает то одной, то другой рукой. Продолжает:

— Это — траловый мастер. Хороший мастер. Можно сказать, лучший из всех. Спит, наверное. Перегрелся. Не слышит… А, это — капитан.

Хозяин судна и бизнеса неожиданно удивился:

— Не врёшь, Шпринг? Настоящий капитан? Никогда капитанов не видел.

Тень из клетки прошептало совершенно отчетливо:

— Ты на коленях привык — пылинку на туфлях хозяина видишь, а человека — нет, человека — не видишь.

Хозяин, который настоящий, в шортах, приблизился и стал разглядывать, остался доволен и рассмеялся:

— Это кто говорит? Босяк? О туфлях? А кто же тебе хозяин, когда ты в клетке? Знаешь?

— Капитан я. И хозяин мне — бог морской. Что дал мне бог от рождения — тем я и дорожу: рубаха морская и душа ветреная. А обувь? Зачем она в Африке?

Услышав голос пленника, Миша вдруг вышел вперёд и спросил громко:

— Ты меня узнаешь, капитан?

— Узнаю, Миша, — ответил голос из клетки. — Хотя, в такой компании, ты — не вождь. Мельчаешь? Хозяина себе ищешь?

Вождь, казалось, не услышал насмешки, продолжал спрашивать:

— Ты почему не улетел? Я же пять лет назад тебя из ямы в посольство привёз. Мне сказали, что тебе документы сделали, деньги за несколько лет выплатили…

— А ты друга спроси — его работа. Деньги мне фальшивые дали, а документы — поддельные. Посольские привезли меня в аэропорт, а полицейские увезли. Рука руку моет. Или в тюрьму, или на промысел, куда мне было? А что беспокоился обо мне — спасибо. Не было возможности поблагодарить.

— А кто с тобой рядом? Я его знаю? — Миша заглянул в клетку. — Не узнаю.