Берегиня Чёрной Поляны

Тут дверь опять открылась. На пороге была бабушка. Она направила на меня свой фонарь, и я ослеп.

– Вась, ты чего забыл здесь?

Луч света пересекла мышка. Мария Дмитриевна взвизгнула. Куры опять закудахтали, утки закрякали. Краем глаза я заметил, что Овинник плещет на пол ковшом из корыта. Водяная Бабушка не преминула этим воспользоваться и исчезла. Исчез и дядька. Я остался один на один с новой проблемой.

– Давай-ка Вась выходи, – сказала баба Маня, изучив с фонарём все доступные углы. – Нет больше мышей. Разбежались все. И вообще, нечего по ночам на птичник шастать. Какой переполох устроил. Птица спать по ночам должна, как и люди. А я по твоей вине, не сплю. И они не спят.

– Ну конечно по моей! А-то кто же ещё там тайное сборище устроил, – не утерпел и мяукнул я.

– А нечего было орать и пугать всех, – отозвался дядька из повети.

Баба Маня ушла, а мы продолжали стоять и сверкать друг на друга глазами.

– Ладно, – наконец уступил он, – Давай поговорим.

Мы сели на сусек, и он показал мне тетрадку в мягком переплёте.

– Это дневник Майи. Его Аксинья нашла, – он отстранил мою лапу. – Тебе не дам. Там много такого, что тебе читать не надо. Захочет сама скажет, как встретитесь.

– Если встретимся.

– Ну или так. В том, что она про тебя пишет ничего особо полезного для нас нет. А вот про школу морскую, я тебе почитаю, – он перелистнул несколько страниц и начал читать с описания синей комнаты. Майя очень подробно описала свои видения в ней. И то, что потом за дверью увидела.

– Знаешь, что примечательно? И она и мыши признают, что эта встреча была в реальности. Вот только по мнению шишков, виделись они не меньше года назад. А судя по запискам Майи, это было в конце зимы.

– Нет, она пишет, что весной по лесу шла. В начале апреля.

– В видении это был апрель, а по факту-то февраль.

– Ладно, что дальше?

– Дальше, она куда-то упала, и это связано с той избой.

– Ты хочешь, чтобы я сходил и посмотрел, есть ли там подпол?

– Есть, мыши сами его и вырыли.

– Дедушка сказал, что там яма неглубокая. Не больше метра. Даже если она туда упала, то выбраться легко сможет.

– Если её там кто-нибудь не запер. Воды-то там нет.

– Хорошо. Это всё?

– Вроде всё. А про шишков, ты не думай плохо. Они Майю слушаются. И они, между прочим, абсолютно уверены, что она жива, но ей очень и очень плохо. И ещё они уверяют, что надо найти, того кто в её виденье плакал. Судя по тому, что они помнят существо это небольшое, растрёпанное или облезшее. Скорее всего женского пола. Каждую ночь приходило оно к полуподвальному окошку с видом на воду, сидело подле него и плакало.

– Ясно. Облезлая, небольшая, плачет. Овца.

– Какая овца, Базиль?

– Которая Никите снится. Третью ночь плачет.

Соскочили мы с сусека одновременно и уставились друг на друга. Не бывает таких совпадений. До утра ждать или сейчас будить мальчишку, чтобы толком сказал кто и где плачет.

– Нет сейчас нельзя, – решил я. – Он и так две ночи не спал. У него стресс. Его утром спросим, а вот до мельницы я бы и сейчас прогулялся. Позовёшь Водяницу? Или мне кого-нибудь просить?

– Позову. Сами справимся.

Он тихонько открыл дверь в птичник, пошептал что-то своим подопечным и махнул мне, заходи мол, тихо только. Потом всё тем же ковшом набрал воду в корыте и стал её по капелькам на землю лить. Капли звонко ударялись о лужицу словно в окно стучались. Окно и открылось.

– Ну что там у вас?

– Нормально всё. Припадок агрессии прошёл. Агент завербован и готов к заброске на задание, – Овинник подмигнул мне. – Давай быстрей, пока я воду лью. Бабушка Водяница тебя туда мигом доставит.

Я встал как дурак в лужу и почувствовал, как меня дёрнуло вниз, потом вверх. И вот я уже на берегу стою у мельницы.

– Ты ступай, проверь, а я тебя здесь подожду, – сказала женушка Водяного.

Я опять же как дурак послушался и побежал. Уже на ходу подумал: «А как же я в сруб попаду? Дверь-то закрыта. А если даже открыта, как я люк открывать буду?» Я сменил траекторию и подбежал сначала к сторожке. Света внутри не было, но я всё равно принялся орать и драть когтями дверь. На мои вопли высунулся Матвей. Судя по его заспанной физиономии приказ о регулярном патрулировании двора во время дежурства не для него писан.

– Открой мне дверь в сруб и в погреб, – скомандовал я.

Соображал он туго, но слушался быстро. И это нормально. Если ночью тебя будит говорящий кот, то надо быстро брать ноги в руки и выполнять то, что он от тебя требует. Матвей обулся, накинул куртку и бегом бросился за мной к срубу. Я уже сидел на крыльце и точил когти. Если в доме есть хоть какая-то «овца» я найду её и узнаю, где Майя.

Внутри было темно. Матвей включил свет и зажмурился.

– Иди сюда, – позвал я из запечка. Он подошёл и уже менее решительно поднял крышку люка. Под ним и правда была яма. Небольшая, неглубокая, но всё же я в неё прыгнул. В ноздри ударила застарелая мышиная вонь. Под ногами валялись какие-то лохмотья, и космы серой пряжи. Берегини здесь не было. Но какой-то чужой дух всё-таки был и, если бы не мыши, я бы понял какой. Я выпрыгнул.

– Ну что там? – Матвей всматривался в темноту ямы.