Берегиня Чёрной Поляны

– Вась, иди к нам, – Лешка высунул руку из-под одеяла и принялся по полу пальцами водить. Я взглянул через плечо и за загривок пострадавший от творимых Василиной безобразий принялся. Волосок к волоску приглаживал, выравнивал шерстку свою, пока совсем не угадать стало, что кому-то в ум пришло меня за шкирку таскать.

– Я Лёша, на лес наш погляжу, пока Никита спит. Проверить надо всё ли хорошо, нигде беды, ни с кем не приключилось. Если хочешь рядом садись. Я тебе, что вижу, говорить буду.

Дважды Лёшку приглашать не пришлось. Он выскользнул из одеяла, и мы устроились вдвоём у шкафа на моей лежаночке. Со сна он был такой уютный, тёплый, что я не сдержался и залез к нему на коленки. Минут пять настраивался.

– Ну, смотри. Представь себе карту Поляны нашей, как мы её с тобой тогда рисовали.

Лёшка прикрыл глаза и кивнул. Я настроился на Книгу. Утренний зимний лес неприглядным серым пятном замаячил пере домной. Как всегда, я начал с того, что нашёл в нём избушку Бабы-Яги.

– У северной границы болота светятся, почти сливаясь одна красная и две жёлтых точки. Не ярко светятся, словно угольки пеплом костра подёрнутые – это Агриппина Макаровна. Спит, должно быть. Если дома её нет или замышляет что, то гореть ярче будет. Раньше я не понимал, как так в Избушке волшебной два камня и навник живёт, а словно от одного источника свет. А потом подметил, от самой Яги света нет, тень только. От того сыскать её без Избушки нельзя, – я вздохнул и лёг удобнее.

– А ещё? Ещё кто рядом есть?

– Рядом-то никого. Болото же. Выше много огоньков. Если справа налево глядеть, то сначала школа Ольховская. Там лучше всех крёстные мои видны, Изабелла Львовна хрусталём переливается, Елена Николаевна тёплым мёдом, как янтарь светится. Лунный камень силы, опять же. Послабее видно искорки других учителей и усадебных духов. Пикси там опять же. Чтобы каждого в отдельности рассматривать, надо всматриваться долго. Думать именно о том, кого видеть хочешь. Только я за ними редко наблюдаю. Там и без меня порядок.

– А где непорядок?

– Везде порядок. Дед вон возле речки топчется. Рань такая, а он уже на ногах.

– А он один там?

– Нет, не один. Там же артель. Тоже много искорок. Больше красных, огненных. Там же огневики рядом, дед на фоне их совсем тёмным, коричневым кажется. А ещё водных много. Водяные бесы все, мельницу, должно быть, ставить налаживаются.

– И Водяной Дедушка тоже там?

– Нет, его нету, и водяниц не видно. Они все во дворце. Ближе к нам по течению. После брода Лешего большая заводь есть. Вот там они все и сидят.

– Красиво, – Лёшка вздохнул, – словно ожерелье жемчужное.

Я подпрыгнул. Лёшка тоже открыл глаза.

– Ты их, что увидел?

Мальчик задумался.

– Нет. Представил себе, как они там, словно нитка жемчуга вокруг большого сине-зелёного камня обвились. Красиво же. Правда?

– Правда. И похоже очень, – я поправил воротничок белый на грудке. – Ладно, хватит. В порядке всё вокруг. Никаких ЧП вроде.

– А зачем они все там собрались?

– Может к празднику готовятся, может думу думают. У водяных дев с приходом весны, знаешь, сколько дел набралось. Как лёд тронется, так вся речка запестрит от них.

– Здорово. Вот бы нам дома так. Глянул в книгу и всё про вас знаешь. Где вы, что вы делаете. А то в городе у нас один домовой живёт. Один на весь дом. Прибежит, прошуршит по углам и уже нету. Техобслуживание называется. Скучно. Поговорить не с кем совсем. Ты как думаешь, мама мне на следующий год не разрешит в Ольховке учиться?

Я повёл ушами. Ну откуда же мне знать, что их мама разрешит, а что нет. Вон она на кухне как посудой гремит. И рука у неё тяжёлая. Шёрстка моя на загривке задёргалась.

– Ты вставай, Алёша, с пола, одевайся иди. А-то застынешь, заболеешь вдруг.

– Не, не заболею. Я же закаляюсь, – мальчик нехотя поднялся, потянулся вверх руками и нырнул опять в постель. – Полежу ещё.

– Ну, полежи, – я рассеянно глянул на него и опять глаза прикрыл, что-то во дворце речном не сходилось у меня с Алёшкиной картинкой. Не было там вроде Водяного. Я обшарил взглядом всю Чернушку. Поглядел ещё раз возле мельницы и даже в баню нашу заглянул. Испарился Владыка Донный с моей карты. Исчез из поля зрения.

– И куда это тебя, Дедушка, черти унесли? – прошептал я себе под нос. – Надо будет Банника спросить. Уж он-то про кума своего всё знает.

С чучелом Морены мы управились быстро. Мы – это я и баба Маня с внуками. После завтрака, за которым по желанию обеих конфликтующих сторон был заключён мирный договор, Василина Егоровна вместе со своей реставрационной бригадой укатила к мельнице. Там она пообещала рассмотреть возможность проведения скромного праздника ещё раз, подчеркнув, однако, слово скромный. Бабушка внесла корректировку в высоту костра и габариты чучела, благодаря чему мы и связали его быстро.