Для Энди все будет очень просто. У него на кухне нет электрического миксера, и к тому времени, когда она взбила яйца, масло и сахар, рука уже изрядно устала. Она просеивает какао и муку, добавляет молоко и продолжает перемешивать, пробуя тесто на вкус. Застелив два неглубоких противня бумагой для выпечки, она наливает тесто и ставит противни в духовку. Когда коржи испекутся и остынут, она нарежет их кусочками и выложит букву «Э». Она знает, что ему будет приятно.
Таймер выключается, она достает коржи из духовки и оставляет их остывать. Когда на прошлой неделе она «проводила инспекцию» продуктов в кухонных шкафах, то, к своему удивлению, обнаружила сахарную пудру. Теперь она смешала ее с водой и раздавила комки о край миски. Она нарезает торт ломтиками и выкладывает его на разделочной доске. Коржи поднялись неодинаково, поэтому один ей приходится подрезать. Это непростая работа, и она торопится: торт занял гораздо больше времени, чем предполагалось. Когда она начинает наносить глазурь, то обнаруживает, что в нее попали крошки. Поверхность торта совсем не похожа на ту, которую почти профессионально создавала ее мать. Она зачерпывает больше глазури, и та стекает по торту, собираясь в лужицу на доске, но, в конце концов, все заканчивается. Ликуя, она ставит торт на обеденный стол. Наконец-то она чего-то добилась, ее день не прошел зря.
Энди встал с кровати, и она еще глубже погрузилась в матрас. Дрожа, она попробовала пошевелиться под одеялом, но отяжелевшие руки были не в силах ухватиться за одеяло, и она сдалась, свернувшись калачиком, чтобы согреться. Руки и ноги болели. Она так невероятно устала, будто всю ночь танцевала. Головной боли она не чувствовала и все же не могла открыть глаза. Не могла проснуться. Сквозь сон она слышала, как Энди ходит по квартире, и представляла себе, что следует за ним по пятам. Шаг, шаг, шаг… Он открыл дверь спальни.
— Энди? — Ее голос прозвучал как чужой. — Ты оставил ключ?
Его губы коснулись ее лба. Предположив, что это поцелуй, она заставила себя разомкнуть веки и попыталась в полумраке отыскать его лицо.
— Вот он. — Его лицо оказалось ближе, чем она ожидала, и ей пришлось отстраниться, когда он показал ей серебристый ключ и положил его на прикроватную тумбочку. — До вечера.
Ее веки схлопнулись, словно мышеловка, и она снова провалилась в сон.
Когда она проснулась в следующий раз, во рту все пересохло. Похоже, она заболела: наверное, вчера простудилась под дождем. Кашляя бумажным кашлем, она подняла с пола свои трусики и натянула футболку Энди. Если бы она была голливудской звездой, то выглядела бы свежей и потрясающей. Футболка смотрелась бы на ней как вещь из бутика. Но она выглядела большой и бесформенной. Без лифчика ее грудь неприлично обвисла.
В квартире было холодно, и она отыскала пару носков Энди, не желая надевать свою уже надоевшую одежду. Половицы под ногами превратились в каток, и она легко про-скользила по коридору в кухню. В детстве они с сестрой любили кататься на коньках, хотя Австралия не относится к странам льда и снега. Однажды зимой недалеко от ее городка, в шатре у озера, устроили каток, но он оказался одним сплошным разочарованием — неинтересным и с толпой народа. Лед терялся за водянистым отливом, превращая весь процесс в огромную головоломку, и конькобежцы неуклюже двигались вдоль бортика катка, стараясь не причинять беспокойства соседям. Дома им с сестрой было гораздо веселее, когда они в одних носках скользили по полированному деревянному полу игровой комнаты, выкрикивая «красный» или «зеленый» и пытаясь поймать друг друга, останавливаясь или начиная движение.
Теперь давящая тяжесть пыталась повалить ее на пол, но она сопротивлялась. Подойдя в гостиной к окну, она прижалась лицом к прохладному стеклу. Двор внизу был не убран, асфальт потрескался и стал неровным. Облицовка здания напротив начала крошиться. Энди говорил, что там никто не живет: здание принадлежало застройщику, и его собирались реконструировать. Утилитарная составляющая квартир в том доме была обращена прямо к ней: трубы, похожие на варикозные вены, и грязные матовые окна в ванных комнатах.