Берта Исла

Я старалась убедить себя, что Англия – совсем другое дело: там никогда не было диктатуры, и тамошние секретные службы строго следуют букве закона и контролируются победившими на выборах политиками и честными независимыми судьями, там существуют разделение властей и свободная пресса, в то время как в Испании все это едва-едва начинает проклевываться. В Англии не могут совершаться преступления, сравнимые с преступлениями “социалов”, а если подобное случится, виновные не выйдут сухими из воды, как, например, пособники Франко, почти сорок лет служившие ему каждый на своем посту и в зависимости от этого поста совершавшие более или менее тяжкие преступления. Однако полной уверенности у меня не было. Я взяла несколько книг в библиотеке Британской школы на улице Альмагро и прочитала кое-что про Вторую мировую войну, про жестокие операции УСО, МИ-6 и УПВ (эти сокращения я уже хорошо усвоила), от которых мороз продирал по коже. Я старалась убедить себя, что во время войны все бывает иначе, на войне многое позволено – лишь бы победить врага, а главное – чтобы выжить и не быть уничтоженным, к тому же подобные эксцессы были делом прошлого, ответом на бесчеловечные условия именно той войны. Но я не забывала и о другом: если что-то попробовать, пусть и в силу крайних обстоятельств, – и неважно, кто пробует, страна или отдельное лицо, когда страна вроде как ничего не знает и даже предпочитает не знать, – что-то от этой пробы всегда остается, а к испытанным средствам прибегают с куда большей легкостью, чем можно себе вообразить. Если мы однажды нарушили правила и это сошло нам с рук, то мы уже смелее нарушим их снова, иногда и без особой нужды. Просто путь получается эффективней и короче, когда не нужно никому ничего объяснять или давать отчет. Так обычно говорят про убийц: сделав первый шаг, впервые вколов яд или нанеся удар ножом, человек вдруг понимает, что и с таким бременем на совести можно жить и что бремя с каждым днем становится все незаметнее и на самом деле тут нет ничего трудного, и убийца почти забывает о чужой погубленной жизни, особенно если убитый стоял у него поперек дороги или являл угрозу самим своим существованием, а без него легче дышится на земле и легче наладить свою собственную жизнь. После того, как это свершилось, после того, как человек переступил черту и обнаружил, что последствия оказались не слишком тягостными, его уже мало что остановит, он готов совершить и второе убийство, и третье, и даже четвертое. Наверное, подобные рассуждения стали общим местом, но в них есть немалая доля истины, как и у любого общего места.

Нет, полной уверенности у меня не было, и в одной из тех книг, которые я полистала или бегло прочитала благодаря своему вполне сносному английскому, кажется, в автобиографии Сефтона Делмера под названием “Зловещая тропа” – того самого Делмера, который был мозговым центром УПВ, то есть Управления политической войны, секретного отдела, созданного для ведения грязной войны, так называемой черной пропаганды в годы борьбы против нацистской Германии, – я нашла куски, которые эхом повторяли слова Томаса про то, что было, хотя этого и не было, что происходило, хотя и не происходило, про небытие бывшего и про сгинувшие без следа поступки – о чем все мы мечтаем. (Вернее, наоборот, слова Томаса были эхом слов Делмера.) К немцам, которые присоединялись к его команде (это были бывшие интербригадовцы, эмигранты, беженцы, иногда готовые к сотрудничеству военнопленные или дезертиры), как только они прибывали в главный офис УПВ, расположенный в Уоберне, Делмер обращался примерно с такой речью: “Мы ведем против Гитлера своего рода тотальную мозговую войну. Все средства хороши, если они могут приблизить конец войны и полный разгром рейха. Если вы испытываете хотя бы малейшие колебания и не уверены, что готовы исполнить то, что здесь могут от вас потребовать, если совесть не позволяет вам идти против ваших соотечественников, вы должны заявить об этом прямо сейчас. Я вас пойму. Но в таком случае вы нам не подойдете, и вам, разумеется, подыщут другие задания. Однако если вы захотите последовать за мной, я должен вас предупредить: в этом отделе мы готовы делать любые грязные дела, какие только придут нам в голову. Нет таких методов, которые бы мы заранее осудили. Чем грязнее, тем лучше. Обман, подслушка, хищения, предательства, фальсификация, клевета, внесение раздора, лжесвидетельства, сфабрикованные обвинения, искажение фактов. Все что угодно. Даже настоящее убийство. Имейте это в виду”. Я отлично запомнила это английское выражение: sheer murder.