Бесчувственные. Игры разума (СИ)

– Прискорбно слышать подобное, – минуты молчания не могли длиться вечно, и босс, осушив бокал на половину, перестал впиваться в меня подозревающим взором. – Я всегда считал, что дух истинного солдата не может сломить несколько речей совершенно постороннего создания.

– У меня был очень тяжелый день, Элайджа! – его слова стали для меня красной тряпкой. Бокал шампанского угрожающе ходил ходуном, пока свободная рука порывисто жестикулировала в такт разгоряченным словам. – Сначала этот Рид с его похабными желаниями, потом Коннор и его нахальство! А теперь еще и какой-то сраный урод, который решил оставить на тебе пару отметин! Только утром я убедилась в том, что нихрена не могу чувствовать к другому человеку, по сути поставила на себе крест, как на женщине, а тут оказывается, что я еще и специалист хреновый!

Комната вокруг меня нагревалась, как воздух вокруг кипящей кастрюли. Я понимала, что мои речи могут быть неприятны боссу, что недавно получил по морде, однако не могла остановить вырывающийся наружу пыл. Не говоря уже о том, что тот подогревался внутренним вулканом от воспоминаний теплых пальцев на бедре. Какая необычная, но приводящая в восторг смесь из страсти и ярости. Этакий коктейль Молотова, где воспламеняющейся жидкостью служило острое желание заполучить девианта, фитилем стал гнев за избитого начальника. Зажигалку в руке держал Камски, и он же с уверенностью в своих действиях ее использовал.

– Мне так стыдно за то, что произошло на приеме, – не знаю, что именно я подразумевала: отвечающее на руки Коннора тело или же побитое лицо руководителя. Тем не менее, мистер Камски был уверен во втором, молча слушая мою тираду. Я же начинала чувствовать вкус горечи и вины в горле, натягивая голосовые связки в готовности разреветься. – Я каждый день разрываюсь на части от страха одиночества и страха не успеть вовремя тебе на помощь. Ненавижу себя за сегодняшний день, и еще больше ненавижу себя за то, что не оказалась рядом с тобой…

Это был мой пик. Я не врала в своих чувствах, ведь они переполняли меня, как переполняет озеро плотину в момент ливня. Его волны вот-вот перебегут дозволенный порог и вырвутся наружу. Губы были плотно сжаты, глаза начинали слезиться. Да, я больше не доверяла Камски, и все же все еще слишком сильно боялась за его жизнь. Глупая… ты ведь всего лишь игрушка в руках ребенка, что старается отобрать свою собственность у другой маленькой девочки Эмильды в огромной песочнице.

– Прости меня, босс, – не справившись с нарастающим чувством вины, отчужденно прошептала я. – Прости, из меня плохой работник.

Комната озарялась искусственным пламенем камина, голубым свечением новостной ленты в телевизоре и таким же голубым диодом андроида, что стал невольным слушателем беседы между двумя уставшими людьми. Все это время Ричард продолжал стоять у входа, держа руки за спиной, якобы показывая свою открытость и покорность. Я чувствовала себя им. Вспоминала готовность тела покориться девианту, и чувствовала себя рабом. Вспоминала желание уничтожить человека, что причинил вред доверенной мне жизни, и чувствовала себя рабом. Проигрывала в голове свою смиренную походку и бездумно смотрящие в пол глаза по возвращению в отель, и чувствовала себя рабом. Но даже раб был из меня плохой. Я воспротивилась Коннору из-за дурацкого «НЕЛЬЗЯ» в голове, не ринулась на помощь к боссу при первом сигнале браслета о неладных делах, осязала страсть и возбуждение внутри каждую минуту пребывания в отеле после приема. Чувствую все это даже сейчас, в груди.

У меня не было возможности быть человеком, и я гордилась своим умением быть отличной охраной. Теперь я и это разрушила. Прямо талант душить все вокруг себя. Лучше бы вселенная даровала мне бесчувственность, только сейчас начинаю понимать, почему по уверению Рейн я когда-то давно избрала этот путь. Нельзя чувствовать за раз так много: и гнев на окружающих, и вину перед Камски, и влечение к андроиду. Теперь еще и обреченность из-за собственной бесхребетности. Что за бешеный эмоциональный диапазон?

– Помнишь день, когда Ричард погрузился в сон во время поездки в Понтиак? – мистер Камски нарушил тишину, говоря тепло и умиротворенно, точно вспоминал не день аварии, а веселую партию в шахматы. – Ты успела перегнуться через сиденье и вывести машину со встречной полосы. Держала меня на сиденье и не давала встать вплоть до приезда неотложной помощи.

Я грозно покосилась в сторону Ричарда, чей взгляд смотрел перед собой.

– Конечно, помню. Что за странный вопрос.

– У тебя ведь тогда самой в левом боку торчало стекло, – босс многообещающе посмотрел в мою сторону, намекая на абсурдность моих терзаний по поводу непрофессиональности.