Бесчувственные. Игры разума (СИ)

Белая пластмассовая кисть, впитав бионическую кожу, больно прижимала меня к себе, делая движения двух тел порывистыми и немного грубыми. Я, все еще задыхаясь от блаженства внизу живота, умудрялась улыбаться виду обнаженного пластика, заканчивающегося на уровне запястья. Коннор наблюдал за моей реакцией и, не найдя в ней ничего, кроме тихого восхищения, так же вздернул уголки губ вверх. Вряд ли андроид чувствует то же, что и я, но… почему его поцелуи такие неестественно требовательные, а мужской нос то и дело, что трется о покрывающуюся мурашками кожу?

Очередной грубый толчок заставил множество искр рассыпаться перед глазами. Запрокинув голову и выгибаясь как можно сильнее, я пыталась глотать воздух ртом, однако громкие порывистые стоны мешали это делать. Перед глазами продолжали танцевать игривые тени каминного пламени, где-то вдалеке из открытого окна послышался свист покрышек по мокрому асфальту. Только сейчас я распознала капли дождя по стеклу, однако все это было таким лишним и далеким, что ни я, ни Коннор не обращали внимание на происходящее вокруг. Я снова чувствовала себя, как в той комнате на приеме, в свете лунных лучей на холодном обеденном столе. Андроид прижимал меня к себе, поднимаясь ладонью от женского каблука к бедру. Тело было готово отдаться, подарить себя всю, и вот я делаю это здесь, на ковре посреди гостиной нашего общего дома. Только и могу, что сжимать бионическую кожу, громко всхлипывать и двигаться бедрами на встречу Коннору под металлические звуки вздрагивающей бляшки ремня. Мышцы наливаются расплавленным железом, я слышу, как бьются вены под ключицей. И все это смешивается между собой, образует невероятный терпкий коктейль из самых прекрасных чувств на свете! Я не злюсь – я восторженно вздрагиваю ресницами и наполняю стены всхлипами. Я не гадаю о том, как меня зовут – мое имя не важно, ведь оно все равно будет покрыто тенью этого прекрасного создания, за спиной которого я буду стоять до конца жизни. Я не терзаюсь в душевных мучениях от непонимания, кто я и как относиться к Коннору – я готова подчиняться ему и телом, и душой, что, собственно, сейчас и происходит.

Словно прочувствовав эту мысль, Коннор левой точно такой же белой, ледяной рукой собрал мои запястья в одну охапку и прижал к полу выше моей головы. Все еще любит показывать свою власть, демонстрировать мне мою же полную покорность. Как же мне все это нравилось… Едва всхлипнув от неожиданности и боли, я тут же выгнулась под действием нарастающего темпа члена внутри, срываясь почти на крик. В такт этим толчкам и нарастал шум вздрагивающей железной бляшки, от которой голова шла кругом. Легким не хватало воздуха, сердцу не хватало крови. Мне не хватало Коннора, что теперь, смотря на меня почти обезумевшими глазами, продолжал придавливать человеческое тело к ворсистому ковру. Правая ледяная рука все так же больно сжимала бедро, оставляя мелкие синяки на коже. Они не пугали меня – повреждения исчезнут сразу после того, как энергия перестанет тратиться на секс. Однако поведение детектива все же заставляло отдаленные участки сознания тревожиться и в то же время восхищенно пищать. Вот он – властный, по-настоящему требовательный, такой же нуждающийся во мне, как и я в нем.

Время обволакивало нас. Я чувствовала, как смешиваются между собой дни до аварии с днями после. Все это стало таким сплошным и одинаковым, что я даже не видела границ. Просто прижималась грудью к детективу, вновь сплетаясь с ним языками. Мир не крутился вокруг нас, ведь он нам был не нужен. У нас была своя маленькая вселенная из искусственного и естественного тепла, металлического цикличного скрежета бляшки, треска камина и моих собственных стонов. Я прижимала к себе Коннора ногами, старалась ускорить его ритмичные движения, и он, как ни странно, поддавался этим давлениям женских ног. Мужские руки все сильнее сжимали запястья и бедро, заставляя порой вскрикивать от смеси боли и приближающегося оргазма. Должна признать, я даже не помню, как быстро он наступил… как долго мы двигались посреди белого ворса, откинув назад все проблемы и недопонимания. Как много стен было разрушено. И столько же мы сможем разрушить при необходимости.

Волны наслаждения накатывали, словно цунами. Тело рефлекторно прижималось к источнику жара и сладкого удовольствия в крови, вместе с этим испытывая мурашки от боли сжимающейся пальцами Коннора кожи. Он слышал то, как прерывисто бьется сердце, как задыхаются легкие, видел, как закатываются зеленые глаза и искажаются губы в предвкушении финала. И он словно… чувствовал то же сам…