Беседа с папским легатом, диалог с иудеем, и другие сочинения

Турки к этому времени (1367 г.) уже взяли Дидимотику, Адрианополь и Филиппополь. Адрианополь уже два года был их столицей. Но ни экономический гнет, ни религиозная нетерпимость турок, конечно, не могли сравниться с соответствующими тенденциями политики латинян, от которых, по словам Филофея, ромеи претерпевали «наиболее оскорбительные и страшные из всех своих бед»[26] и которые, относясь к грекам «не как друзья и братья, а наставнически, самовластно и как если бы вы, — говорил Кантакузин Павлу, — были господами» («Беседа», § 8), становятся врагами греков «не только в отношении тел и добра, но и по отношению к самим душам...» (Там же, § 12). Вполне ясно, что имеет в виду Кантакузин, цитируя евангелиста Матфея (10, 28): «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить» (Там же, § 22). Турки лишь грабили и сокрушали «Империю ромеев», государство Палеологов, которым многие греки в то время, кажется, мало дорожили: немало фракийских архонтов после отречения Кантакузина «предпочли турецкую власть правительству Палеолога, чем облегчили утверждение турок во Фракии».[27] Кантакузин говорил Павлу, что «некоторые из здешних туда (т. е. к туркам. — Г. П.) перебегают, некоторые же, не имея возможности это сделать легко, пребывают здесь против своей воли» (Там же, § 23). Латинян, очевидно, подавляющее большинство греков боялось гораздо больше, чем турок. В такой ситуации исихасты старались спасти то, что еще можно было спасти: сохранить основы духовной и культурной жизни, общие и грекам, и болгарам, и сербам, и грузинам, и русским.

Папство в то время не было склонно к диспуту с греками: оно рассчитывало, что лучшим аргументом в его пользу будет турецкая сабля. Не был заинтересован в соборе и Палеолог: ему нужна была военная помощь для спасения государства, а не охранение Православия. Тайно он пообещал легату Павлу и графу Амедею Савойскому, своему дяде по матери, что в скором времени лично сам явится с изъявлением покорности папе. В залог исполнения обещания он доверил легату сумму в 20 000 флоринов и драгоценности.[28]

Осенью 1367 г. в Византию пришли ответные письма от папы Урбана V. Папа ни словом не обмолвился о проекте собора, а только хвалил адресатов за намерение «вернуть греков к единству римской и всемирной Церкви» и требовал от Кантакузина, который «может сделать для унии больше, чем кто бы то ни было, если не больше, чем император», убедить Иоанна V, согласно обещанию, прибыть к апостольскому престолу.[29] Вести переговоры с папой Иоанн V Палеолог мог, допустим, тайным образом, но поехать тайным образом в Рим, представляется, было императору вряд ли возможно. Общество следовало к этому подготовить.

В поддержку политики императора выступали братья Кидонисы: Димитрий, уже перешедший в католицизм, доказывал необходимость — ради помощи Запада — подчиниться папе,[30] монах Прохор сначала на Афоне, а затем в Константинополе начал письменно и устно выступать против исихастов.[31]

На выступление Прохора Кидониса Кантакузин ответил «Опровержениями».

В Москве, в Государственном Историческом музее, в Синодальном собрании, под№ 233 (143/CXLIV) хранится греческая рукопись, содержащая это богословское полемическое сочинение — «Опровержение (Αντιρρητικά) экс-императора Кантакузина, направленное против иеромонаха Прохора Кидониса». В Москву эта рукопись была привезена в 1655 г. из афонского монастыря св. Дионисия Арсением Сухановым,[32] ездившим за книгами на Афон по поручению патриарха Никона. Листы 3-20 кодекса содержат изложение взглядов Прохора Кидониса по теологическим вопросам, касающимся Божественной сущности, энергии и Фаворского света, листы 21-98 об. заключают указанное сочинение Иоанна Кантакузина, к коему приложены выдержки из «Слов на Преображение» Иоанна Златоуста, Афанасия Великого, Иоанна Дамаскина и Андрея Критского, а также из богословских глав Дамаскина на Пятидесятницу (лл. 99-105 об.); л. 106-106 об. — чистый; л. 107 начинается с середины фразы на четвертом пункте оглавления или же конспекта из 14 пунктов (лл. 107-109); этим открывается вторая часть кодекса, в которой счет тетрадей начинается с начала и которая содержит богословский «диалог» между императором (Кантакузиным) и Прохором (Кидонисом) (лл. 109— 164).

Архимандрит Владимир, автор каталога греческих рукописей Синодального собрания, ошибочно отнес эту рукопись к XV в.[33] По водяным знакам эта рукопись датируется 60-70 гг. XIV в.[34], т. е. рукопись современна ее автору Кантакузину († в 1383 г.).