Беседы о литературе: Запад

Мир в целом и мир как целое. Вот о чем рассказывает нам Гомер, изображая эту удивительную картину Вселенной, открывающуюся перед нашими глазами. Такой яркой и такой полной картины мира, думается мне, нет нигде, кроме как в Библии. И в этом смысле гомеровские поэмы, в особенности «Одиссея», оказываются удивительно созвучными Ветхому Завету. «Одиссея» создавалась как раз в то время, когда писались книги Ветхого Завета. Она создавалась в том же самом Средиземноморье. Только Библия писалась на востоке, а «Одиссея» – на северо-востоке Средиземноморья. Повторяю, гомеровские поэмы античный мир читал в течение тысячи с лишним лет. И не просто все греки без исключения читали Гомера. Нет, они его знали наизусть, они обращались к Гомеру за советами и они, в прошлом язычники, передали Гомера и любовь к Гомеру своим детям и внукам – христианам.

В первые века христианской истории Гомер всё еще оставался таким же учебником греческого языка, каким он был в далекой древности.

На русском языке имеются обе поэмы Гомера. «Илиаду» перевел на русский язык Николай Иванович Гнедич, старший современник Пушкина. Переводил он ее долго и очень упорно. Начал свой труд ямбами, продолжая работу рано умершего поэта Ермила Кострова. Потом понял, что ямбы «не звучат», не отражают сути гомеровского стиха, и сумел перейти к переводу размером подлинника, гекзаметром. Вслед за Гнедичем, переведшем «Илиаду», «Одиссею» взялся переводить Василий Андреевич Жуковский. В отличие от Гнедича Жуковский совсем не знал греческого языка, но специально для того, чтобы перевести Гомера, он взялся изучать греческий. И достиг в этом немалых успехов, хотя, конечно же, пользовался современными ему немецкими переводами и специально сделанным для него немецким подстрочником – немецкий язык Жуковский знал не хуже русского.

Потом, уже в XX веке, «Одиссея» была переведена на русский язык второй раз. Ее переводчиком стал писатель и врач Викентий Викентиевич Вересаев, автор знаменитых книг о Пушкине и Гоголе. Человек потрясающего трудолюбия и удивительной работоспособности, он перевел не только «Одиссею» (кстати говоря, Алексей Федорович Лосев очень любил пользоваться именно вересаевским переводом «Одиссеи») – нет! Вересаев перевел еще и «Илиаду», потому что считал, что перевод Гнедича сделан языком рубежа XVIII и XIX веков, языком, не всегда понятным людям XX века. Одновременно с Вересаевым «Илиаду» перевел Николай Минский, поэт-символист, современник Брюсова и Блока, умерший, насколько мне помнится, в Париже незадолго до начала Второй мировой войны.

Итак, в нашем распоряжении имеются два перевода «Одиссеи» (Жуковского и Вересаева) и три перевода «Илиады» (Гнедича, Вересаева и Минского). Хотя «Илиада» издается в основном в переводе Гнедича, а «Одиссея» – в переводе Жуковского. И, может быть, тот факт, что они звучат сегодня не на современном русском языке, а на русском языке начала XIX века, очень важен, потому что и греки, когда читали гомеровские поэмы, сталкивались в них не с современным им, а с архаичным языком. Читая гомеровские поэмы, греки ощущали аромат старины; аромат старины ощущаем, читая Гомера в переводах Гнедича и Жуковского, и мы с вами.

С того времени, как появились гомеровские поэмы, прошло почти три тысячи лет. Конечно же, во многом земля стала совсем другой, другими стали и наши с вами представления о нравственности. Но мне думается, что человеку сегодняшнего дня всё же есть чему поучиться, читая Гомера.

Поэтому давайте будем благодарны тем средневековым монахам, которые, не жалея времени и сил, не жалея глаз, переписывали эти огромные поэмы с древних, рассыпáвшихся в их руках папирусов на пергамен, для того чтобы тексты эти дошли до их потомков, до людей будущего. Я напоминаю вам, что в те времена не было книгопечатания. Напоминаю вам и то, что древние рукописи гомеровских поэм до нас не дошли. Они рассыпались в прах когда-то достаточно давно, в VII, VIII или IX, XI, быть может, веке, но не позже. До нас гомеровские поэмы дошли в рукописях, главным образом, X века по Рождестве Христовом, в рукописях, которые были созданы средневековыми подвижниками, в тишине монастырей переписывавшими гомеровские тексты. И надо думать, что эти средневековые переписчики далеко не во всём были согласны с Гомером. Можно быть уверенным, что их возмущало то, чтó возмущает иногда читателя-христианина в Гомере сегодня. И тем не менее они изо дня в день целыми днями просиживали над этими рукописями для того, чтобы сохранить их для будущего, для нас с вами.

11 декабря 1997 года

Гомер… Это не просто имя поэта. Это не просто две поэмы: «Илиада» и «Одиссея». Это целый мир. Когда читаешь Гомера, в глаза бросается то, что в его поэмах есть абсолютно всё. Чувство родины, по которой так тоскует Одиссей, любовь к ней, любовь между людьми, ненависть, разлука, религия, ритуалы и Божье присутствие в мире, которое чувствуют и герои гомеровских поэм, и прежде всего его читатели.