Беседы о литературе: Запад

Я думаю, что Вы правы. Иной раз, когда читаешь «Божественную комедию», представляется, что это чуть ли не учебник по орнитологии, настолько велико число присутствующих там описаний птиц и, прежде всего, их имен, названий. Далеко не все специалисты в области итальянского языка знают названия всех этих птиц, потому что в жизни не так часто о них приходится говорить или упоминать. Но если вы хотите знать, как называется какая птица по-итальянски, то берите «Божественную комедию», и она окажется в этом смысле лучшим учебником. Человек называет всех птиц, животных и других зверей в Библии, Вы очень хорошо вспомнили об этом, и Данте напоминает нам об их именах в своей поэме. Но всё-таки это только половина тех сравнений, которые присутствуют в «Божественной комедии». Вторая же половина – это жизнь простого человека. Крестьяне, женщины, дети, школьники, младенец на руках у матери, танцующие поселяне во время праздника – это целый мир вокруг нас, мир, который с очень большой любовью наблюдает поэт.

Мне кажется, что аскетика направлена не на отрицание всего в мире, а на то, чтобы ничто нами не обладало, в особенности мелочи, потому что именно в этом случае они перестают быть знáком, а ведь всё в мире надо читать, надо видеть. Вот у Сергея Сергеевича Аверинцева в «Поэтике ранневизантийской литературы» есть глава «Мир как школа». И, действительно, всё может быть предметом созерцания, чтобы делать какие-то выводы, учиться. Всё может приближать к Господу, как мне кажется.

Я даже комментировать Ваше замечание не буду, потому что оно до предела ясно и до предела соответствует тому, чтó думаю об этом я. Один древний философ так и говорил: έχω, ουκ έχομαι – «Я имею, но я не должен сам быть предметом чьей-то собственности, чьей-то власти надо мной». Я не могу стать предметом собственности этого мира, который меня окружает. Я должен жить в нем, смотреть на него, но не быть его пленником. Вот об этом прежде всего говорит аскетика христианская, аскетика библейская начиная с Псалтыри, потому что первый наш учебник аскетики – это книга псалмов в Ветхом Завете.

Я бы хотела сказать, что если бы люди почаще смотрели на звезды, слушали птиц, хотя бы даже воробьев, просто смотрели на небо, смотрели бы на снег, как он падает, побольше видели и слышали того, что нас окружает, они, может быть, стали бы добрее.

Коль скоро Вы упомянули о воробьях, я не могу не вспомнить, что воробей, по-латински passer, – это один из постоянных героев псалмов. В Библии многократно упоминается эта маленькая птичка, которая в переводе блаженного Иеронима прямо превратилась в воробья, потому что как на еврейском, так и в греческой Псалтыри слово, которым обозначена эта птица, достаточно неопределенно, но Иероним решил употреблять слово passer. Так вот, когда смотришь на птиц, то прикасаешься к чему-то особому в нашем мире – к тем моментам, которые мы очень часто забываем, и, забывая о которых, мы становимся гораздо хуже. Кормить птиц всегда было особым досугом благочестивых людей: кормить птиц в городе, кормить птиц за городом, кормить воробьев, синиц, голубей…

Простите, пожалуйста, а вот произведения Маркиза де Сада – это тоже от Бога? А «Лолита» Набокова?

Мы с вами говорим не столько о художественном произведении, сколько о том мире, который в нем описывается. Поэтому, прекрасно зная, что в литературе очень много жестоких книг, страшных книг, что очень часто литературным талантом наделены люди, обладающие разрушительными чертами в своем характере, мы всё-таки не должны отрицать литературное творчество как явление, литературное творчество в целом. Не было бы художественной литературы – человек не стал бы таким, каким он стал сегодня. Человек никогда бы не сумел написать Евангелие, если бы не было литературного творчества, потому что опыт писателей древности всё-таки дал возможность евангелистам, простым людям, взять в руки пергамент или папирус, взять в руки кисточку и создать те тексты, которые мы с вами имеем. Человек, который никогда ничего не читал, который не знаком с литературой, никогда не сможет ничего написать.