Беседы с Исааком Ньютоном

Вы не думаете, что ваши действия были чрезмерно жестоки, даже бесчеловечны?

Ничуть. И вообще нахожу ваш вопрос странным. Любой из моих современников сделал бы то же самое. Преступникам нельзя позволять уходить от правосудия, а тот, кто глумится над законом, должен послужить примером неотвратимости наказания.

В Лондоне

Ньютон всегда был странной смесью затворника и карьериста. В детстве, проведенном в Грэнтеме, который тогда был маленьким сонным городком, он мечтал о большом городе, но в то же время с необычайным упорством отстаивал свое личное пространство. Он был замкнут и необщителен, но в то же время стремился достичь известности и признания за пределами научного сообщества и добивался внимания со стороны влиятельных членов светского общества. Положение в Королевском монетном дворе стало отличной возможностью исполнить это желание, и Ньютон обеими руками ухватился за нее. Его прекрасная племянница жила в его лондонском доме, что оказалось благоприятно для его положения в обществе.

* * *

Трудно ли вам было приспособиться к вашей новой жизни в Лондоне после отъезда из Кембриджа?

И да и нет. Последние десять лет жизни в Кембридже я все больше времени проводил в столице. В конце 1680-х годов я представлял Кембриджский университет как член парламента. Это был невероятно богатый событиями период в истории Англии. Вильгельм Оранский взошел на английский престол после «Славной революции», бескровного переворота в 1688 году. Я принимал участие в этих событиях вместе с коллегами в так называемом парламенте конвенции. Я часто бывал в Лондоне с начала 1660-х годов. Я старался успеть на почтовую карету, ехавшую от паба «Роза» в Кембридже до таверны «Лебедь» в районе Грейс-Инн-лейн в сердце Лондона. Ехать было долго и неудобно. Я приобрел основную часть моей библиотеки в районе Маленькая Британия и там же находил химикаты и алхимическую аппаратуру. Именно в Лондоне я приобрел оборудование для изготовления телескопа и других оптических приборов. Иногда я оставался там на несколько недель. И все-таки мне понадобилось время, чтобы привыкнуть к изменениям в моем образе жизни. В Кембридже у меня было помещение из нескольких очень удобных комнат, и моя лаборатория хорошо послужила мне, причем она совершенствовалась в течение тех десятков лет, что я провел в ней, ставя опыты. Однако Кембридж — маленький город, а университет — очень замкнутое учреждение. У меня было мало общего с другими членами, и я чурался почти всех общественных дел, связанных с моим колледжем.

* * *

А в Лондоне вы вели жизнь светского человека?

Постепенно я кое-что усвоил из этой роли. Не стал бы называть себя светским человеком, но я устраивал приемы в моем доме на фешенебельной Джермин-стрит, и у меня появилось много новых знакомых, а также деловых контактов. Кроме того, в первую очередь у меня была моя работа, которая предполагала, что я должен сам руководить моими сотрудниками и общаться с вышестоящими лицами. С 1703 года я также председательствовал в Лондонском королевском обществе. Итак, я был очень занят, но моя работа сильно отличалась от чисто умственной деятельности, которой я занимался как ученый.

* * *

В 1696 году ваша племянница Кэтрин Бартон переехала к вам в лондонский дом. Это было для вас еще одной резкой переменой.

Разумеется, но думаю, что это оказалось очень удачным событием для нас обоих. Кэтрин очаровательная и умная девушка. Мы отлично ужились вместе. Мать Кэтрин — моя сводная сестра Ханна, дочь моей матери от второго брака с преподобным Барнабасом Смитом. Ханна осталась без средств после внезапной кончины ее мужа Роберта Бартона, и, когда Кэтрин исполнилось семнадцать, на семейном совете было решено, что ее надо представить лондонскому обществу. У меня был большой дом, и я был счастлив предоставить девушке кров.

* * *

Она также была очень красива.

Действительно, и я не буду отрицать, что она оказалась для меня ценным приобретением. Многие важные персоны были без ума от Кэтрин, включая Пьера Ремона де Монмора, женатого французского чиновника, который влюбился в нее с первого взгляда на обеде в моем доме.

* * *

Говорят, что за ней также ухаживал Джонатан Свифт.

Нет, Джонатан никогда не был поклонником Кэтрин, но он обожал ее, и они были хорошими друзьями.

* * *

А что скажете о Чарльзе Монтегю, графе Галифаксе, который был канцлером казначейства и доверенным лицом короля Вильгельма?