Беседы с Майей Никулиной: 15 вечеров

ли, разводили костерочек за сараем, на заднем дворе, кидали туда куски

вермикулита, и он делал в костер так: пух-пух-пух! Где мы брали этот

вермикулит – не знаю! Что касается хрусталита и пирита – мы их брали

как на Шарташ идти в сторону Березовского, тогда это можно было под

ногами найти. Мне посчастливилось жить в городе, полновесно украшен-

ном камнем. Я жила в самом красивом районе города – в районе Розы

Люксембург, Рязановские усадьбы, Железновская усадьба, Царский мост.

Мостовые и тротуары – равных в городе не было. Мостовые были из гра-

249

нита темного цвета, похожего на лощеную кожу. Тротуары из огромных

гранитных плит. Вдоль всей улицы стояли гранитные тумбы… Раньше

вообще в городе лежало очень много громадных валунов. Я бы эту тра-

дицию вернула: раз люди положили – значит, пусть лежит. Перед нами

был Железновский дом: совершенно целая усадьба, насыпная горка, на

ней беседка, спуск к реке, мраморный фонтан – все это было совершенно

цело, потому как в войну у людей не было энергии и силы на разрушения.

И мы по всему этому ходили, в совершенно каменном таком городе… Что

касается камней, я вообще не могу понять, как можно сказать «брилли-

анты – лучшие друзья девушек»? Чувства можно дарить в чувствах, а в

бриллиантах – это уже пошлость. Но про бриллианты – это от полного

незнания. Поскольку есть камни немыслимой красоты, таинственности,

какой-то чарующей, невероятной мощности.

В  древности  отношения  с  камнем  входили  в  систему  отношений

с природой вообще. Я отбрасываю вот эти достаточно комические евро-

пейские… А восточные – очень интересные. Они очень разные. Они кам-

ни наделяют и свойствами ясновидения… И существует масса историй

о камнях, которые рассказываются совершенно серьезно и т. д. Я всегда

в это верю. Потому что я это знаю по себе: как только начинает болеть

голова, я все с себя сдираю… С другой стороны, я помню, Леонида Ана-

тольевича Устьянцева жена, как только заболевает, сразу идет – только бы

за изумруд взяться, и все, ей полегчает.

Помните  Антея?  Я  все  вспоминаю  письма  Мамина-Сибиряка…

Я так и не понимаю, почему этого до сих пор никто не напишет, это са-

мое главное, страшное, поучительное, красивое событие во всей его жиз-

ни, когда он заявил, что это его любимая земля, она его спасение, она

его вдохновение, она для него все… А потом находится женщина [Ма-

рия  Гейнрих],  и  он  с  этой  женщиной  эту  землю  покидает.  Дальше  вся

его жизнь была болезни, несчастья, женщина умирает, ребенок больной.

Если его письма почитать, это ужасно: «Я умер для него» (то есть для

Екатеринбурга) – матери такое пишет в письме. А через год пишет, мол,

плачьте вместе со мной, Бог наказал меня. Поразительно… То есть если

ты вслух, письменно и большим тиражом объявляешь, что ты без этого

жить не можешь, значит, все. Ни в коем случае клятвы нарушать нельзя.

Я вот вспомнила недавно «Живи и помни» Распутина… И баба Саша моя

говорила: ни в коем случае клятвы нарушать нельзя! Нарушение присяги

(в «Живи и помни») – совершенно то же самое, что нарушение клятвы.

Так  что  какие-то  отношения  все  же  есть.  Классических  мастеров  мало

интересовали слава, деньги… И существовал роман с камнем. Любовь

к  камню.  А  во  всякой  любви  меня  интересует  только  одно:  чтобы  она

250

длилась. Я согласна платить, страдать, но чтобы она длилась… Вот так

и в любви к камню: важно было, чтобы этот роман не кончился. Поддер-

жать его можно единственным способом – от этой земли, от этого камня.

Ю. К.: А вот природные сооружения?.. Которые природа сама возво-

дит?.. Чертов палец, Семь братьев…

М. Н.: Здесь есть какие-то глубинные и совершенно потрясающие

вещи. Что касается Семи братьев и т. д. – это мифология распространен-

ная.  Сами  сооружения  –  продукт  выветривания.  Горы  жутко  старые…

Это делается миллионы лет. А у нас это все переводится в область ми-

стики. Но это не мистика. Это природа. Мысль о том, что природа умнее

нас, уже высказывалась, но она очень многим не нравится. Мысль о том,

что  она  все  время  нам  хочет  что-то  сказать…  Более  того,  если  читать

древнюю мифологию, она постоянно нам что-то говорит, говорит, гово-

рит, а мы постоянно закрываемся и закрываемся. Это просто невероятно.

Это  очень  страшно.  Не  знаю,  это,  может  быть,  инстинкт  самосохране-

ния, а может быть, глупость… Если инстинкт самосохранения – это еще

ничего. Но это такая страшная самоуверенность: человеку кажется, что,

выделив себя из природы, он становится сильнее. А он становится ничем.

Ю. К.: Он становится тем, что он есть. Человек – это наночастица

природы. Не более. Это не квант, а просто вообще – ничто.

М. Н.: Я помню, были мы как-то в Киргизии. И наш вагон забро-

сали камнями и разбили весь вагон. И когда это все началось, никто ж

не понял, что это такое, а Гриша маленький был, и вот Гришина голова

(показывает) – и я его закрываю, и в этот момент падает вот такой ка-

мень рядом  (показывает)! А когда мы спали, я слышала рядом какие-то

странные звуки, и само качество этих звуков мне показалось странным: