Беседы с Майей Никулиной: 15 вечеров

Выкликали: «Где ты? где ты?», –

Потому что он нигде.ъ

«Бесконечное  туда»…  Куда?..  А  где  (и  кто  он?)  «хозяин  ночи»?

И – «сухие звоны невесомого труда» (ну да, это ведь цикады; нет! – это

больше, чем насекомые; это и насекомые звезд, и «босикомые» ангелов,

и  «отсекомые»  мыслей,  чувств,  счастья,  ужаса  (перед  «долгожданной

темнотой»), ужаса сладкого, терпкого, медового и спиртоносного, и жиз-

неносного, и смертоносного, и любвеносного, и подового, подспудного,

венозного, артериального, сердечного. Стихотворение ни о чем, значит, –

обо всем, но самом главном – о сердцевине бытия. А какова она и что

она – решайте сами.

Сегодняшний и завтрашний Екатеринбург непредставим без Майи

Никулиной. Как Пермь (и Березники) – без Алексея Решетова. Для этого

огромного города, притянувшего к себе громадную область с горами, тун-

дрой,  тайгой,  лесами,  реками,  озерами,  деревнями,  селами,  поселками,

городками, заводами, шахтами и людьми, Майя Никулина – первый поэт.

Первый поэт и по счету, и по гамбургскому счету, по объему и качеству

таланта огромного дара. Дара божественного, природного – дара слова.

Майя Никулина «отстояла» Екатеринбург, отбила его от делового, поли-

тического и бездарного стихотворчества – спасла Екатеринбург своим су-

ществованием, наличием, своим талантом собирать вокруг и окрест себя,

а значит, великой классической традицией отечественной литературы и

изящной  словесности,  молодых  и  сильных,  одаренных  и  талантливых,

красивых и умных людей. Для Екатеринбурга Майя Петровна – первый

историк Урала и краевед (вспомним ее книги и книги, написанные в соав-

торстве с В. П. Лукьяниным), патриот и защитник всего нашего, родного

и  прежде  всего  –  места,  земли,  –  уральской  земли.  Для  Екатеринбурга

Майя Петровна – человек, мудрец и мыслитель, заново прочитавший и

открывший великого Бажова и доказавший, показавший наличие пред-

метной правды и фактологии мифов о Хозяйке Медной горы, о мастере,

о пещере, о камне и о мастерстве. Для Екатеринбурга Майя Никулина –

идеал честности и чести, совести, нравственности и силы человеческо-

го  достоинства.  Для  Екатеринбурга  Майя  Никулина  –  писатель,  живой

374

классик. И, наконец, для своего родного города она образец скромности,

скромности мастера, уступающего свою славу своему творению, потому

что Майя Никулина – один из творцов столицы Урала.

У Майи Никулиной хорошая память, замечательная память и неис-

требимый интерес к прошлому страны, Урала и города. Настоящего нет,

или почти нет: прошлое переходит в будущее, цепляясь за нас и делая

нашу жизнь (такую короткую) настоящим, а нас – настоящими.

Там по субботам топят бани,

Дымы восходят к облакам,

Письмо с казенными словами

Кругами ходит по рукам,

Бегут мальчишки в телогрейках

И бабы не скрывают слез,

Когда судьба-одноколейка

Свистит в железный паровоз.

Я знаю, как и насколько дорого Майе Никулиной ее военное, скуд-

ное, светлое, с большой Победой детство. О Великой Отечественной вой-

не, об Урале, о Бажове, о русской литературе она может говорить часами.

Мы  познакомились  с  Майей  Никулиной  в  университете  в  1977 г.

Профессор Т. А. Снигирева в одной из своих книг вспоминает: «Был еще

Поэтический театр, поднявшийся на взрыве шестидесятых (его я заста-

ла мало). Был Литературный клуб, в рамках которого велись споры о те-

кущих  публикациях  и  приглашались  писатели  (редко).  Майя  Петровна

Никулина, мне кажется, пришла охотно: она сама заканчивала филфак.

Читала стихи, отвечала на вопросы. Но вскоре отвечала на вопросы толь-

ко Юры и только Юре. Это была первая встреча/знакомство, которое мо-

ментально создало поле невероятного, почти невыносимого напряжения.

Я помню это ощущение, поскольку никогда больше не была в ситуации

столкновения двух поэтов, которые узнали друг друга».

Я  помню  этот  ранневесенний  пасмурноватый  денек.  В  небольшой

аудитории собрались студенты и преподаватели послушать поэта. Поэтом

оказалась девушка. Очень красивая и строгая. Сосредоточенная на чем-

то очень важном и серьезном, может быть, даже главном, – на том, чего

пока не замечал никто. Я видел ее почти в профиль, вполоборота, на фоне

светлеющего  еще,  но  уже  вечернего  окна.  По-моему,  она  или  волнова-

лась, или была чем-то озабочена. Я слушал, как она читает стихи, и вдруг

меня  пробрал  озноб:  я  осознал,  что  впервые  вижу   настоящего  поэта.

Девушку-поэта. Красавицу-поэта. Вот оно! – таков поэт: не ломающи-

еся и работающие на публику мужички-стихотворцы, декламирующие,

375

почти кричащие свои барабанные строчки, а эта девушка, очень молодая

женщина со строгим прекрасным лицом. Девушка, похожая на молодую

древнеегипетскую  царицу  или  на  царицу  древней  Греции,  одной  из  ее

провинций, небольшого царства-государства (Крит, Македония, Спарта).

В общем, участь моя была решена: поэзию не слушают – ее видят и слы-

шат. Не все. И слава Богу.

Говоря о Решетове, Майя Никулина заметила: «Любовь, в сущности,

бессюжетна  и  в  изложении  проигрывает».  Да,  любовь  бессюжетна,  но

вполне фабульна: протяженна во времени, сосредоточена в том или ином