Бешеная собака искусства

Однако «юному живописцу» такой отоварки показалось мало и ломанул он за триста пятьдесят километров в Милан за мольбертом – бешеной собаке семь вёрст не крюк.

Он. И однажды таки подошёл в ужасе к холсту и за два часа сделал картину маслом "Рассветозакат с моего балкона в Каннах". И понеслась!

Она. (поизносит тост) За твою первую картину, Странник, которая родилась на каннском рассвете!

Музыка

Она. Искушение четвёртое – «Странник и Первоэлемент»: искушение Бытием.

Лай и вой собак

Антракт

Коллаж «ТОЧКА – основа МИРОЗДАНИЯ»

Акт IV

Композиции Искана № 27 (50×70 grading blue olive violet + tiangle yellow)

Сцена 4. Метафизика. Музыка. Монако

(Они вытягивает ткань из конструкции, раскладывают её ровным прямоугольником)

Он. Опять… бешеная собака.

Она. Похоже на вой брейгелевских собак. Это охота.

(она уходит на этот звук, словно под влиянием какой-то силы; он смотрит вслед, потом надевает шапочку из газеты, берёт валик и водит по ткани)

Он. С чем бы ни спал, сниться будет стрёмное подхалтуривание маляром на Производственном комбинате Торгово-промышленной палаты СССР в Кунцево, где я в 80-ых красил стенды для советских выставок за рубежом. (Я же гастарбайтер-молдаванин из Тирасполя!) Рука во сне просит германские валики, двухгаллонные бадьи американского акрила, малярный скотч МММ (который Minnesota Mining & Manufacturing истинный Scotch tape) в ассортименте, стальную рулетку в сантиметрах и дюймах, никелированный отбивочный угольник, кювету, которая сейчас называется лоток (не для кошек, хотя под кошек он тоже годится) и рублёвый чёрный нал без ведомости. Эх, где те многоквадратнометровые поверхности? Сейчас я бы на них разгулялся!

(садится, пьёт кефир)

Я убеждённый, отъявленный и оголтелый автодидакт, мне преподавание – как красная тряпка для быка, вместо рисунка я владею геометрией, а вместо живописи – навыками маляра-альфейщика! Да, я ОТКАЗНИК! и проказник… Я молдаванин! Я набил руку красить от забора и до обеда. Я выдаю лучшие образцы малярного искусства.

(возвращается она; на ней джинсы, рубашка, шейный платок – по моде 1970-ых)

Она. Странник, ты звал меня?

Он. Я думал о тебе.

Она. Сегодня я как-то непривычно себя ощущаю. У меня какой-то другой характер. (Осматривает себя) Мне страшно.

Он. Ничего удивительного. Сегодня – ты в моём сне, в моём подсознании. Ты мне снишься.

Она. Какие у тебя странные сны, Странник… Чем ты занимаешься?

Он. Малюю, сэр! В сущности, я молдаванский маляр-гастарбайтер: просто крашу.

(По-разному складывает и деформирует ткань) А по сути, я визуально соотношу коллективное сознание с реальностью, пропуская его через своё личное сознание. Я работаю с пространством на холсте и через него – со временем, но делаю это не в реальности, а в вымышленном мире – в зеркале моего холста. Я предельно обобщаю окружающую меня реальность – до символа, и манипулирую ею на холсте.

Она. (осторожно касается ткани) Я вижу там тебя…

(начинает звучать музыка, её звук постепенно нарастает)

Музыка SMOKIE «I'll meet you at midnight»

Он. (кидает взгляд на ткань) Это я студент. В 1973 я поступил в Инъяз Мориса Тореза. Учился на переводческом, изучал английский и шведский. Четыре года я жил в общежитии – это казарма, кабак, бордель и храм науки в одном флаконе и ещё осиное гнездо стукачей. По воскресеньям все по пиву, а я на весь день в Третьяковку, 15 копеек вход. Я был такой белой вороной.

Она. Какая музыка…

Он. Вдохновился со Smokie с бобинных магнитофонов сорок лет назад. Это моя любимая песня.

Она. О! Я встречусь с тобой в полночь на Елисейских Полях. Под лунным светом!

Он. Лично я от музыки вдохновляюсь и просто от НИЧЕГО или изнутри себя.

Она. (начинает танцевать и подпевать)

I'll meet you at midnight
Under the moonlight

Он.

Но Жан-Клод и Луиза-Мария

Никогда не встретятся.

Она. Представляю, как вы тусовались под эту музыку в 70-ых! (Ему) Жан-Клод – студент университета!

Он. Я от тусовок и пьянок скрывался в музеях. Я отсмотрел километры холстов и подхалтуривал гидом Интуриста по Третьяковке и музеям Кремля. Я всю жизнь околачивался в храмах искусства.