Бешеный шарик

Единственным местом, где Джун мог расправить свои тяжелые плечи и дышать полной грудью, был старый бетонный мост на северной окраине. Давным-давно, еще в те времена, когда Эшенленд назывался иначе, под этим мостом протекала маленькая речушка без названия. Речушка высохла, а бетонный мост выдержал разрушительное дыхание времени. Он стоял словно памятник призраку, привлекая к себе людей, испытывающих тревогу. Все они пытались в одиночку побороть мучительное и невообразимое ощущение в груди. Их ненадолго спасали порывы ветра, хаотично блуждающего по мосту. Как-то раз Джун стал свидетелем того, как один мужчина пытался уловить каждой клеточкой своего тела прохладу, способную остудить его выгорающую душу. Испытав на себе эффект «игры с ветром», Джун с ужасом констатировал, что на самом деле, он чувствовал себя гораздо хуже, чем предполагал.

Так и было. С каждым днем он все больше и больше погружался в тяжелые размышления. Безжалостные мысли постепенно выходили из-под его контроля, медленно и точно изнуряя его психику. Перелом сознания случился в тот момент, когда Джун осознал, что прошлое навсегда останется для него самым прекрасным и одновременно самым болезненным отрезком в жизни. В настоящем он испытывал унизительное разочарование. Будущее не сулило ничего хорошего. У Джуна не было и не могло быть собственного дома. Он и помышлять не мог хотя бы о каком-нибудь заработке. Джун не имел права на существование. Наблюдая за течением жизни Темптонов и остальных жителей Обелиска, он понимал, что даже в таких условиях его жизнь ничего не стоила. Жизни эшенлендцев были давно обесценены.

Внутренний голос агрессивно вопрошал Джуна: «Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто? Ты? Кто? Ты? Кто? Ты кто? Ты кто? Ты кто? Ты кто?». Эта пытка продолжалось часами. «Ты – трусливый мудак!», – ответил он самому себе, вспомнив, как молил о спасении Темптона-старшего в поле под Обелиском.

Однажды на мосту, он вновь услышал вопрос: «Кто ты?», но это был уже не знакомый ему голос. К нему впервые обратилась девушка. Джун сразу же увидел длинные огненно рыжие волосы. Ветер поднимал их, создавая завораживающую картину. Прекрасная девушка стояла перед ним, словно яркое солнце, о котором все давным-давно забыли.

Она обращалась к нему смело и открыто. Дожидаясь ответа, девушка не отводила взгляда, пристально вглядываясь Джуну в глаза.

– Человек. – ответил Джун.

– Кто ты?! – грубо переспросила девушка.

Этого напора было достаточно, чтобы Джун окончательно сдался:

– Я – южанин. Единственный, кто выжил после битвы. – обреченно произнес он. – А теперь беги и расскажи всем, что на мосту находится недобитая паскуда. Пускай все желающие приходят меня убивать, я подожду.

– Зачем мне это нужно?

– Почему в ту ночь вы пришли нас убивать?

– Это все механизм.

– Что?!

– Мы рождаемся для того, чтобы умереть и умираем, чтобы родиться вновь. Мы имеем слишком много шансов жить, жить, жить… но обделены знанием, как пройти каждый наш путь достойно, не разбив свои ноги. Наши пути переплетены, но мы не можем ступить на соседнюю, кажущуюся не такой безнадежной, тропу. Мы ничем не отличаемся от заурядных винтиков одного большого механизма, с одним отличием – нам оставили надежду на призрачные дивиденды будущего. Тот, кто смотрит в будущее без надежд, быстро ломается и суицидально выходит из общего строя. Что с ним, что без него – механизм продолжит свою работу. Тогда у людей оставалась последняя надежда. Их объединила общая цель. Они действовали как огромная машина смерти. Будь ты на этой стороне, то стоял бы в первых рядах, поражая своим оружием одного южанина за другим.

– Я не смог бы так поступить.

– Раньше точно так же ответили бы все те, кто вас бил и резал. Пять лет назад люди воспевали гуманность. Мы стараемся поддерживать стабильность, но это состояние противоестественно человеческой природе. Нас окружает все шаткое и неопределенное. Мы сами можем измениться до неузнаваемости в любой момент.

– Я не смог бы так поступить! Твои слова – это красивая и заумная ширма, за которой ты пытаешься скрыть свой позорный поступок! Сколько южан ты убила?! – закричал Джун.

– Нисколько. – спокойно ответила девушка. – Меня там не было.

Ее признание окончательно сразило Джуна. Все последние месяцы он не расставался с воспоминаниями о той страшной ночи. Ненависть отравляла его существование. Это страшное чувство закрыло ему глаза, и он перестал видеть мир. Оно плотно замостило его уши, и он не слышал тех, кто пытался к нему обратиться. Джун ощущал реальную боль, сковывающую его челюсть. Не желая поощрять невыносимую муку, он стал молчать. Его окружали люди, которые были по ту сторону борьбы. Он и подумать не мог, что кто-то мог не прийти на поле под Обелиском и не намеревался поднять руку с оружием против южан.

Незнакомка спровоцировала маленькую смерть в сознании Джуна. Она стояла перед ним и с вызовом смотрела ему прямо в глаза. Джун больше не мог находиться с ней рядом. Не сказав ни слова, он убежал. Убежал от человека, которого он был не в силах понять.

4