Бешеный волк (сборник)

Постепенно такая история сложилась, и, как не парадоксально, на формирование этой, моей истории о ней, повлияло расположение нашего городка.

Да и расположение нашего двора тоже.

Наверное – это доказывает то, что я способен на широкие обобщения с учетом географических и исторических факторов.

Или – вообще ничего не доказывает.

Дело в том, что наш городок окружен несметным количеством различных военных штабов и центров по переподготовке генералитета всех рангов.

Вот я и решил, что раз она живет в нашем допотопном доме, то на дочку серьезного бизнесмена или политика никак не тянет. Для таких – в нашем городе есть новостроенные кварталы.

А вот звание дочки генерала, почившего где-нибудь на задней грани горбачевского президентства, то есть успевшего стать генералом новой формации, но не успевшего этой новой формацией воспользоваться, и построить особняк, при помощи стройматериалов, отпущенных соответствующему роду войск, и военных строителей без роду и племени, ей вполне подходило.

Так я ее и назвал – «генеральская дочка».

И, собственно, этим вся ее история в моей жизни могла бы и закончится, если бы однажды она сама не подошла ко мне и не спросила:

– Правда, что вы художник? – и я поначалу не понял – толи я так мало известен, что меня даже в собственном дворе не знают, толи я известен так широко, что незнакомые красивые женщины стремятся прямо во дворе со мной познакомиться.

Хорошо, что эта мысль не задержалась в моей голове.

Потому, что иначе на все остальное не осталось бы времени…

Наверное, мне нужно было просто ответить:

– Да, – но я ответил совсем по-другому. Я сказал:

– Правда.

– Хотите посмотреть мои картины? – у меня был не слишком большой выбор вопросов, которые я мог задать ей в тот момент.

– Если таким является ваш способ предложить мне выпить кофе – то для начала, совсем не плохо, – ответила мне улыбкой она.

И с этого момента эта женщина повела меня по пути, на котором я понял, что история ошибок – это все-таки история надежд…

…Хорошо, что мои картины ей понравились, иначе у нас не было бы повода встречаться вновь и вновь.

Что поделаешь, но для начала серьезного разговора всегда требуется какой-нибудь повод.

Пусть не серьезный.

Вроде самой длинной в России системной серии картин.

«ХХ-й век: Россия! Россия? Россия…» – я написал ее в конце этого самого двадцатого века – сто картин, посвященных каждому году – был внесен в «Книгу рекордов России», принял участие в нескольких телепередачах на канале «Культура» – и теперь не знал, что делать с такой кучей холстов, натянутых на подрамники.

Вот и пригодились…