Бесконечный спуск

В 2017 году у Виталия Аверьянова выходил его большой поэтический сборник[8]. На этот раз мы можем познакомиться с новыми стихами, песнями, поэмами, которые созданы были им с тех пор, за почти полных 7 последующих лет. В предисловии к тому сборнику 2017 года Александр Проханов спрашивал: «Кто он, Виталий Аверьянов, создающий свои стихи, эпос и песни?» Далее у Проханова идут: скоморох, поп-расстрига, разгульный кабацкий весельчак, шаман… ту анфиладу определений можно продолжать до бесконечности, потому что и жизнь бесконечна.

Матерыйлитературныйкритикклассического пошиба прежде всего обвинил бы Аверьянова в эклектике и стилизации. Действительно, унего есть все: отэпоса, былины (и даже «забылины») до эпиграммы, политического памфлета и «опытов черностишия». Но это никакая не эклек-тическаялитературнаястилизация, асамаячтонинаесть исконная жизненная стилистическая синкретика.

Извините за «далековатое сближенье», но русский «волхв-юродивый-скоморох» В. Аверьянов, если бы он (не дай Бог!) был китайцем, стал бы ярчайшим даосом, типа какого-нибудь Чжуан-Цзы. Такими же «русскими даосами» были, скажем, В. Хлебников или В. Розанов.

Будущее культуры — не сохранение стилей и жанров, а возрождение русского человека и его русского языка во всех их жизненных проявлениях, «живых как жизнь» (К. Чуковский). В этом смысле основное качество поэзии Виталия Аверьянова (извините за каламбур) — это витализм, или, изъясняясь языком недавнего прошлого, — жизнеутверждающий пафос.

Все-то Русь пережила, прожует и это,

Чрез инфаркты сбросив кожу, вздымит птичий свист.

Потому как тайная свобода здесь воспета.

А свобода на потребу — просто чистый лист…

Поэзия, культура — это дао, жизненный поток, естественный ход развития жизни и языка во всех их бесконечных проявлениях. Как говорит сам автор, «подлинный стих — это естественная фраза, жест, взрыд человека в одну из высших точек его жизни». А жизнь, как известно, снимает разделение литературы на т. н. роды: эпос, лирику и драму с их строгой и непоколебимой иерархией жанров-«форматов». Поэтому и произведения Аверьянова невозможно «отформатировать».

Многомузие

И слушая песни, читая книги Виталия Аверьянова, я пришел вот к какому выводу: из девяти античных муз в этих творениях нет только одной — Терпсихоры. То есть, иначе говоря, автор не танцует. К сожалению. Или — к счастью. Трудно сказать. Хотя «заочно» отчетливые скоморошьи пританцовывания здесь, в его текстах явно присутствуют.

Думаю, правит всем в произведениях автора все-таки Каллиопа, муза эпической поэзии.

Этиология (не в медицинском, разумеется, смысле, а в философском) поэтического творчества Аверьянова — в русском эпосе, в глубинно-былинном начале и в более поздней, но тоже «каллиоповой» русской исторической (sic!) песне.

То есть тут где-то рядышком и «главная по истории» Клио.

Каллиопа и Клио, как известно, очень дружили у себя там, на Парнасе. А Виталий Аверьянов в свою очередь на нашем современном русском Парнасе очень и очень дружен с этими милыми древнегреческими девами. Между ним и ими установилось то, что современные гуманитарии называют межкультурной коммуникацией.

Далее: практически все произведения автора — своего рода пьесы. Это эпос, который последовательно передается через драматическое начало.

Автор, конечно, поет (и очень хорошо поет), но он всегда как бы «вокально-инструментально» разыгрывает текст в песне. Тут есть и трагедия (Мельпомена), и комедия (Талия).

Можно охарактеризовать эти песни как трагикомический эпос. Причем — с мощнейшей лирической составляющей: «лиротрагикомический эпос».

Опять же: лирический спектр здесь максимально широк — от гимнографии (Полигимния) до традиционной лирики, в том числе, разумеется, любовной (Эвтерпа, Эрато).

В общем, как видим, наш автор — и Боян, и Баюн, и гимнограф, и скоморох. К тому же еще и хлебниковский «бодисатва на белом слоне».

Если проводить аналогии песенного творчества Виталия Аверьянова с творчеством других авторов-исполнителей, то, пожалуй, я бы назвал в первую очередь Высоцкого и Башлачева.

Понятно, что такая аналогия в данном случае не говорит о некой вторичности, совсем нет. Просто у Высоцкого и Башлачева тоже «многомузие», а у большинства авторов все-таки муз поменьше. Три-четыре, а то и одна-две.

Кроме того, Аверьянов находится явно и где-то в «хлебниковском измерении» (неслучайно ряд песен с диска «Империя зла» на стихи великого Велимира). Обязательные персонажи в аверьяновских произведениях всех жанров — язык, языковая игра, «театр скорнений», в стихах — каскады «метко-неточных» рифм и т. д.