Бесносвят. Одна мистическая история

Тем временем и ставни оконные выламывать стали. Трясли их что есть мочи, доски вырывали — лапы когтистые сквозь щели просовывать начали. Видать, те бесы это были, которые к нам в избу на вторую ночь прорвались и которых мать святой водой кропила. Так вот, эти твари проклятые одну ставню уже почти доломали, руки свои вовнутрь полностью просунуть у них получалось уже, стекло в окне уже разбили. Народ весь как остолбенел, никто сдвинуться с места не может — все как в землю вросли. Тут одна баба взяла топор освященный, к окну подбежала и как тяпнет по руке одной — вмиг ее отрубила. Рука та на пол упала, весь пол перепачкала грязью черной, что у злыдней этих вместо крови течет. Завизжали тут снаружи визгом поросячьим, заверещал кто-то. Все тут от испуга отошли, похватали кому чего под руку подвернется и давай демонов колошматить. Кто топором по рукам тюкнет, кто вилами сует в щель прямо в рыла зверские, кто косой.

Перестала тут нечисть в окна ломиться — видать, не понравилось ей с железом освященным дело иметь. Ставни ставнями — да в дверь церковную все так же ломились. Ни лавки. Ни народ не могли ее на месте удержать. С каждым ударом могла она на куски развалиться и дорогу вовнутрь открыть. Поп молитвы затворные читал и двери кропил — ничего не помогало. И тут кто-то догадался полукругом врата очертить, молитву читая. Так еще одну преграду перед сатаной мы поставили — последнюю надежду нашу до утра дожить.

Что есть силы бабы да старики дверь держали. Но долго сдержать ее не смогли. Развалилась она, наконец, и в церковь было уже волки-оборотни бесносвятовы ворвались. Да не тут-то было! Натолкнулись они на преграду невидимую — стоят, зубами щелкают, глазами сверкают, а войти не могут. Все огромные такие, лохматые, шерсть черная лоснится, с клыков пена до пола стекает. Отпрянул народ назад — у всех из уст одновременно крик вырвался. Кто глаза руками закрыл, кто на пол от страха повалился. Ветер тут ледяной в церковь ворвался — по всем закоулкам загудел, засвистел. Книги священные все разметались, страницы из них повырывались и по церкви кружились, и самое страшное — все свечи и лампады разом потухли. Все уже смерть злую принять готовились, не чаяли уже из лап Бесносвята окаянного спастись. Да только позабыли мы, что время уже — пора утру брезжить. Всю ночь мы в страхе таком провели, что и не заметили как она пролетела. А как на проем дверной посмотрели — у всех как камень от души отлег — небо на востоке побагровело, значит, настал час, когда сила бесовская слабнет. А Бесносвят уже в дверях появился. Входит внутрь — весь в шкуры одет, ликом ужасен, глаза огнем сверкают — усмехается и говорит: «Вот и пришла смерть ваша». Ан, все наоборот вышло!

Ванюшка ружье свое еще с вечера зарядил и сейчас не растерялся. Вышел вперед, прицелился — и прямо в сердце демону выстрелил. Тот, как только пуля сердце ему пробила, остановился, посмотрел на нас всех удивленно и ничком оземь грохнулся. Подергался, подергался немного и затих — наконец-то душа его черная в ад прямиком отправилась. А воинство его в один миг назад повернулось и к лесу побежало — только их и видели! Прошло все как наваждение, только Бесносвят мертвый о том, что было, нам забыть не давал.

Заплакали тут все, обниматься, целоваться бросились. Поняли, что, конец мучениям нашим пришел, что не будут больше бесы да оборотни на нас лихо наводить. Понять то мы поняли — да вот поверить все никак не могли. Никак с той мыслью не свыкнуться нам было, что больше не будет у нас в лесочке нечисть таится, что некого больше будет народу боятся. Думали все: вот сейчас война кончится, мужики назад вернутся, и такая жизнь счастливая начнется!

Не знали мы тогда еще, что впереди еще много для Руси испытаний уготовано, по сравнению с какими Бесносвят шуткой покажется. То, что ему завершить не удалось, большевики сотворили. Церковь они разорили, а попа с попадьей в полынье утопили. Не знаю я, пользу ли, вред ли церковь народу приносила, но только опустело как-то село без службы церковной, опустели души людские, очерствели что ли. Сумели большевики дух народный усмирить — а бесносвятов не смогли. Тело мы его в тот же день сожгли, а прах на все четыре стороны развеяли. Плоть его сгорела, а душа на земле неуспокоенной осталась. Говорят, еще до сих пор на месте дома нашего старого, там, где капище древнее было, свет из-под земли исходит призрачный и тень Бесносвята появляется. Будто бродит она по селу заброшенному, к церкви разоренной подходит и словно бы бормочет что-то, заклинания какие-то. Ведь нет больше села того, нет. Как-то после того уже, как власть советская установилась, не пошла жизнь в нем, не было лада там. Всем казалось, что есть еще кто-то невидимый здесь, что сила какая-то в селе обитает, которая людям жить мешает.