Бесов нос. Волки Одина

– Понравится вам это или не понравится, но я вам скажу: словен этих мы с вами испортили. Как мне рассказывали те, кто давно здесь поселился, еще недавно волхи вели себя скромно и мирно. Начальники их жили вместе со всеми, жилища их только размерами отличались от других домов. Теперь же Угоняй построил себе усадьбу на другом берегу реки, вокруг себя поселил других гостомыслов, которые ему подчиняются и вместе с ним грабят. Одеваться они уже год назад стали в наши одежды. В этом году они у заезжих гаутов купили наше оружие. До нашего здесь появления у них не было рабов, и слуги были лишь у главных в роду. А ныне они сами стали устраивать отловы, и мы им это позволяем, потому что иногда они нам приводят хороший товар. Но большая часть их добычи нам не подходит, и они ее оставляют себе, превращая в рабов, которые вместо них пашут, пасут скот, ловят рыбу. У некоторых гостомыслов слуг и рабов будет побольше, чем у тебя, Эйнар, и у тебя, Ингвар. Не знаю, верить этому или не верить, но я как-то слышал, что Угоняй пустил слух о том, что в Алдее, дескать, он главный, а мы лишь «гости», потому-то они и называют себя гостомыслами. И так как, когда мы этого не видим, они охотятся не в дальних местах, на ловачей или на шелонцев, а, чтобы не утруждать себя дальними походами – у себя под носом: на ближнюю весь и на ильменей, на которых ты, Эйнар, давно запретил им охотиться – поскольку они это делают, ильмени не остаются у них в долгу и стали, в свою очередь, охотиться на волхов, чтобы обменять их на своих соплеменников либо продать их в соседние племена.

Так говорил Арни Гаут. Эйнар хмурился и молчал. Ингвар тоже молчал и правой рукой гладил скатерть, будто оценивая качество материи. А Хельги сказал:

– Когда я недавно охотился у шелонцев, один из их старост поведал мне, что в этом году на них с запада стали нападать кривы, которые до этого никогда их не беспокоили. Когда мы потом перебрались к ловачам, я и от ловачей слышал, что от Оковского леса, двигаясь вниз по реке, на них стали наезжать росы и кривы.

– Почему ты раньше об этом молчал? – спросил Эйнар. Лицо у него было недовольным. Хельги не сразу нашелся с ответом. И тогда снова заговорил Арни, который сказал:

– Ясное дело. Это работа гаутов. Тех, которых мы вытеснили из Гардаланда. Теперь, как я понимаю, они поселились среди кривичей и натравливают тамошних росов на ловачей и шелонцев… Мы и гаутов испортили, которые раньше грабежами не занимались и этим отличались от росов и викингов.

– Сомневаюсь, что этому можно верить. Росы, как мы знаем, ни Ловатью, ни Шелонью до этого не плавали. – Так отвечал Хельги. И Арни:

– Не плавали, верно. Но гауты, которые от нас бежали и на нас заимели зуб, могут росов и на нас натравить, чтобы вытеснить нас с Ладоги и с Ильменя и самим сюда вернуться. От Русабу на Данапре до Ловати, насколько я знаю, не больше двух волоков. По Ловати можно спуститься в Ильмень. Если удачно выбрать время, когда мы в отъезде, никакой охоты не нужно – в нашем новом треллегарде на Ильмене сейчас сколько голов ожидает отправки?

Никто не ответил Арни. И он воскликнул:

– Помяните мое слово! Очень скоро они и у нас могут объявиться!

– Похоже, уже объявились, – грустно улыбнулся Хельги. – Вы знаете Лугасау. Она впадает в Залив Финнов. Мы в ее устье однажды ночевали. А свое начало берет недалеко от Ильменватна, в землях ильменей. Так вот. Как мне доложили, в устье Луги-реки этой весной обосновались какие-то викинги или росы. Их человек триста, и у них пять или шесть боевых кораблей. Сначала они грабили лугов и ишору, которых словене называют чудью. Затем зашли в Протоку и стали грабить невов. А в начале лета поднялись вверх по Луге-реке и напали на тех ильменей, которые живут у ее истоков.

– Почему ты только сейчас нам об этом говоришь? – во второй раз сурово спросил Эйнар.

Хельги учтиво ему улыбнулся и ответил:

– Не хотел портить праздника плохими известиями. Думал, у нас еще будет время об этом поговорить и принять решение.

– Не успеем, – вдруг подал голос Ингвар. Он продолжал оглаживать скатерть и давно уже не притрагивался к еде и питью.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Эйнар.

Ингвар Сокол не сразу ответил. А потом сказал так: