Беспечный Амур. Шокированные наследники. Очаровательная попрошайка

— Вы хорошая, добрая девушка, — прервал ее адвокат. — И разумная. Надеюсь, слух у вас неплохой? Вы слышали, что я сказал. Могу повторить: при сложившихся обстоятельствах я сомневаюсь, что с моей стороны было бы правильно оказывать на него давлё-ние, что-то советовать… Мне надо возвращаться в зал заседаний, Дафйа, и позаботиться о своей клиентке. Боюсь, что на нее насели газетные репортеры, жаждущие добиться интервью, и пристают к ней с вопросами, помнит ли она про разбитую тарелку, запугивают ее «дружескими» намеками на то, что показания свидетелей не в ее пользу, так что было бы разумнее завоевать симпатии читателей газеты, короче говоря, прибегают ко всем уверткам, которые зачастую обманывают неискушенного человека и некстати развязывают ему язык.

Мейсон дошел до двери, обернулся, снова улыбнулся Дафне, которая продолжала сидеть на месте с растерянным видом.

— В том случае, если вы увидитесь с Пинки, передайте ей от меня привет, — сказал он и вышел из комнаты.

Глава 18

Как только судья Краудер вернулся в зал заседаний, помощник окружного прокурора заявил:

— Если суд не возражает, я хотел бы допросить еще одного свидетеля сегодня утром до того, как вызову токсиколога. Поэтому я попросил токсиколога подъехать сюда к двум часам дня. Это будет удобно суду?

— Вероятно, — ответил судья, — однако, если окажется свободное время, вы сможете заполнить его, вызвав еще одного свидетеля. Я бы не хотел снижать темп разбирательства.

— Да, ваша честь. Сейчас мы вызываем для дачи свидетельских показаний Милдред. Арлингтон.

Милдред Арлингтон строевым шагом выступила вперед, на лице у нее было угрюмо-сосредоточенное выражение, губы решительно поджаты, образуя прямую линию, которая не вязалась с розовым бантиком, нарисованным перламутровой помадой.

— Ваше имя Милдред Арлингтон? — спросил Дру.

— Да, сэр.

— В каком родстве вы находитесь с Дилейном Арлингтоном?

— Я его племянница.

— Есть ли у вас еще братья и сестры?

— Нет, сэр. Я единственная дочь Оливера Арлингтона. Но у меня имеются двоюродные братья и сестры, отпрыски Дугласа Арлингтона.

— Где вы живете, мисс Арлингтон?

— В доме дяди Ди.

— Жили ли вы в доме вместе со своим дядюшкой Дилейном Арлингтоном в то время, как было организовано барбекю, предшествующее смерти Уильяма Эн-сона?

— Жила.

— На протяжении какого времени до этого события вы там проживали?

— Около пяти лет.

— Вы не замужем?

— Нет.

— Вы окончили колледж?

— Да.

— Кто предоставил вам возможность учиться в колледже?

— Дядя Ди, я имею в виду Дилейна Арлингтона, моего дядюшку.

— Припоминаете ли вы события того барбекю, о котором я до этого упоминал?

— Да, сэр.

— Чем вы занимались во время барбекю? Что было вам поручено?

— Выполняла работу на кухне и готовила салат.

— Крабовый салат приготовили вы?

— Нет, Лолита. Я приготовила овощной.

— Помните ли вы что-нибудь о том, как подавали салат на стол?

— Отлично помню. Я сама прекрасно справлялась с этой задачей, когда миссис Энсон, то есть обвиняемая, настояла на том, чтобы помочь нам. Как мне кажется, у нее были добрые намерения, но, поскольку она впервые была в нашей беседке и не знала наших порядков, она не столько помогала, сколько всем мешала, однако мы с этим мирились, чтобы не показаться невежливыми.

— Помните ли вы какие_Лто подробности в отношении крабового салата?

— Я прекрасно помню, как она отнесла две тарелки с крабовым салатом двум мужчинам за столом.

— Кого именно вы имеете в виду? Каких двоих мужчин?

— Дилейна Арлингтона, моего дядю, и Уильяма Эн-сона, покойного мужа обвиняемой. Они разговаривали о делах и поэтому уселись вместе за один из маленьких столиков, стоящих отдельно от длинного общего стола со скамьями.

— Что именно вам запомнилось в связи с этими двумя порциями салата?

— Я положила самую большую порцию салата на дядину тарелку, потому что, когда у нас бывает барбекю, он склонен налечь на мясо, если так можно выразиться, но если я или Лолита приготовим крабовый салат, то он практически не ест ничего другого, даже забывает о гриль-жарком. Передавая тарелки миссис Энсон, я пояснила: «Эта большая порция для дяди Ди, а вторая для вашего мужа». Она кивнула и понесла тарелки к маленькому столику. Но я случайно заметила, что, когда она дошла до конца длинного стола, она притворилась, будто пролила немного приправы на руку и на пол, поставила тарелки на стол и принялась обтирать пальцы бумажной салфеткой. Я не придала этому никакого значения в тот момент. Но одно несомненно: она находилась на протяжении нескольких секунд у этого стола, колдуя над тарелками.

— Значит, вы видели, как она подавала салат?

— Нет, не видела. Я видела, как она снова взяла тарелки, но как она их поставили перед дядей Ди и мистером Энсоном — не ридела.

— Видели ли вы разбитую тарелку, точнее говоря, три ее части, которые помечены номерами 5-А, 5-В и 5-С?

— Видела.

— Вы припоминаете что-то про эту тарелку?

— Припоминаю очень многое. Я видела, как миссис Энсон, обвиняемая, уронила ее. Это было сделано нарочно, а не случайно.