Бессердечно влюбленный

Donnez-moi une suite au Ritz,
Je n'en veux pas
Des bijoux de chez Chanel,
Je n'en veux pas
Donnez moi une limousine,
J'en ferais quoi[19]

Я пританцовывала и баловалась, как того требовала песня, улыбалась «камням», генералу, удаву с издёвкой, и от души — коллегам. Никакого вина не надо!

…Je veux de l'amour, de la joie,
De la bonne humeur
Ce n'est pas votre argent
Qui fera mon bonheur[20]

Блин, это оргазм! Я допела песню, народ оглушительно зааплодировал. Удав смотрел на меня, как пришибленный. А я поклонилась и сказала в микрофон:

— Я поздравляю с юбилеем нашу компанию! И прежде всего вас, мои дорогие коллеги, вас, кто каждый день вкладывает по кирпичику свои силы, нервы, идеи, вдохновение в то, чтобы компания жила и процветала! Сила любой компании в людях. К сожалению, погибший, но очень просвещённый и невероятно мудрый для своих лет индийский президент Раджив Ганди сказал однажды: «У нас одна из самых густонаселенных стран. И мы переживали по этому поводу. Но это глупо. Люди — вот самый ценный ресурс на Земле! И мы должны это знать и гордиться»! Всем, кто сидит в этом зале, я желаю счастья, процветания и радости в том, что вы делаете. Увы, сегодня… — Я обвела зал глазами и посмотрела на удава, он покрылся пятнами. — … сегодня мы идем на работу, как на каторгу. Ради зарплаты, из-за кредитов и безвыходности. Да, у нас прекрасные люди. Прекрасная компания. Прекрасные идеи! Но это трудно ощутить, потому что во главе компании стоит бездушный и бессердечный человек. Тиран и самодур. Но он должен знать, что люди заслуживают уважения. Все! Люди — вот кто делает вашу компанию процветающей. Надеюсь, однажды вы это поймете! С юбилеем, Михаил Валерьевич!

Биг-босс встал. В зале ресторана «Парнас» воцарилась тишина, как в склепе.

Мне показалось, что кроме меня и удава здесь никого нет. И обжигающего электричества между нами.

Глава 11

— Спасибо за выступление, Виктория! — Перебарывая ярость, я медленно хлопнул три раза в ладоши и заставил себя саркастически улыбнуться. Сказал, с показным равнодушием констатируя очевидный факт: — Мы все понимаем, что вы расстроились из-за выговора. Пройдёт.

Затем посмотрел как ни в чём не бывало на ведущего и спросил:

— Отчего пауза?

Конферансье опомнился и объявил виртуоза-гитариста. Отец что-то буркнул рядом. Пофиг.

Она смотрела на меня и ненавидела. Исступлённо. Даже не понял, за что. Впрочем, я её тоже. Вот-вот взорвусь. Похоже, она только этого и ждала. Нет уж, я умею держать себя в руках. Один неверный жест, и авторитет по частям не собрать. Никогда.

Поэтому я снова улыбнулся. Уверенно, сухо, отработанно. И сел, взяв бокал с коньяком.

Все красивые женщины внутри пусты. Это фантики, много шелеста и каприз, мало толка! Даже такие, слишком красивые… У этой просто слишком много смелости! И дурнины.

Она развернулась и пошла к своему столу. Воздух в зале дрожал. Или это я? От напряжения вся спина стала мокрой. Как она посмела?! При всех?! Негодяйка. Бунтарка! Провокаторша! Вырядилась в платье, могла вообще никакого не надевать для усиления эффекта! Содрать бы его и… Я сглотнул и понял, что дрожу всё-таки я. Внутри.

Чёртовы восемьдесят пар глаз уставились на меня. Галстук душил, к фигам эту удавку… Нет, не дождётесь. Туман в мозгах сменила пронзительная ясность и внутренний голос: «Уволю к чертям!»

— Уволь её! — пробился ко мне бас отца и звуки испанской гитары.

— Разберусь сам, — отрезал я. Подозвал ведущего и рыкнул: — Отрабатывай гонорар!

Гитарист доиграл. Конферансье залился соловьём про замечательный город Ростов с чёртовыми «лихими людьми». Снова вопрос-ответ. Люди в зале зашевелились. Побежал шепоток. Шелест салфеток, шум подтянутых стульев. Осторожный звон приборов. Вот он — вкус свободы — в оплаченном компанией банкете!

А она… Она просто обиделась. Заслужила! Всю неделю нарывалась! Она… Чёрт, где она?! А вон, за колонной.

— Кто знает, откуда пошло название «Нахаловка»? Приз самому активному участнику викторины!

Я смотрел, как она берёт пальто и идёт к выходу. Меня снова бросило из жара в холод. Гордо задрала подбородок. Но уже градус революционности пониже. Во мне всё рванулось — подбежать, схватить, вытряхнуть до искр эту её чертову мятежность! Чтоб не осталось внутри. Без остатка! На плечо закинуть и утащить куда-нибудь отсюда. Хоть в подсобку.

Обернись, негодяйка, обернись! Уходи скорее! Но мы ещё поговорим. Я смял в пальцах салфетку до состояния катышка.

Отец снова рядом проворчал в ухо:

— Ты не умеешь подбирать персонал…

— Именно такая мне и нужна, — парировал я так, чтобы слышал только он. — Для чего, тебе не понять. — И обернулся к поставщику слева с невинным вопросом: — Прогнозы по котировкам благоприятные, как считаете, Вадим Олегович, можно ли им верить?