Бессердечные изгои. Безжалостный соперник

– Ого, ты и правда не скажешь мне! – Она не сводила взгляда с моего лица, далекая вспышка надежды, желающая возражать ей, пронеслась мимо меня. – Ты невозможен!

– И тебе нравится это.

– Так как тогда ты оказался в гарвардской школе права, учитывая, что вы не ладили с родителями? Только не говори, что ты получил стипендию, это практически невозможно, особенно в вашей налоговой категории.

Она все еще верила, что я из богатой семьи. Я не поправлял ее догадки. В этот момент я думал, как много могу ей рассказать. Только Риггс и Арсен знали мою историю. В конце концов я понял, что это было не так важно.

– Обещаешь не осуждать?

– Не могу пообещать этого, адвокат. Но обычно я не из тех, кто осуждает.

– У меня был… спонсор. – Я засунул руки в передние карманы.

– Фух, а я уже подумала, ты собираешься признаться в зоофилии. – Она притворилась, что вытерла лоб. – Что за спонсор? Это скрытое название мамочки с деньгами? Или в наше время правильно употреблять термин «пума»?[30]

– Я не очень разбираюсь в подобной терминологии, но она именно та, кто помогла с деньгами для школы права, когда я даже не мог позволить себе билет до Бостона.

– Подожди, она выложила шестизначную сумму за твое обучение? – Кажется, Арья протрезвела. – Ты настолько хорош в постели?!

После ее фразы я рассмеялся так, что от смеха содрогались даже кости. Впервые за долгое время я по-настоящему смеялся. Мое тело уже отвыкло от этого.

– Во-первых, да, я действительно хорош в постели. Во-вторых, выкинь из головы все эти пошлости. Миссис Гудински было пятьдесят, когда я учился в старшей школе. Она была очень одинока, а я решителен.

– Все еще звучит как хорошо продуманный порнофильм.

– Она владеет лошадьми, очень дорогими. Но только содержит их. Ее покойный муж был любителем конного спорта. Она оставила лошадей в память о нем, но они ей не интересны. У нее очень много денег и не на кого их потратить. Ей нужен был кто-то, кто будет навещать ее на выходных, проводить с ней праздники. Знаешь, кто-то, о ком можно заботиться.

– И этим кем-то стал ты? – Арья скептически приподняла бровь.

– Я и мои близкие друзья, которых я втянул в это. Вместе мы стали одной большой испорченной семьей. – Я бросил на нее обиженный хмурый взгляд.

– Хм.

– Не хмыкай мне. Скажи, что думаешь.

– Ты не выглядишь как заботливый человек.

– Это еще почему? – спросил я.

– Как минимум потому, что все, что ты хочешь, это переспать со мной. У тебя фобия отношений?

Ее подозрительность пробудила что-то опасное глубоко во мне. Чувство, которое испытываешь, когда понимаешь, что только что избежал смерти.

– Это другое. Я не хочу начинать отношения с тобой, потому что не могу позволить себе быть с тобой. Встречаться с дочерью человека, с которым я сужусь, особенно в подобном деле, это не очень здравое решение для карьеры.

– Я что, сейчас наблюдаю выгодное использование? – Ее глаза словно загорелись, когда мы ускорились, чтобы согреться.

– Нет, ты наблюдаешь за прагматичным деловым решением. Для тебя тоже. Только представь, как бы это выглядело, если бы вскрылось. Наши отношения обречены. Это не означает, что я против того, чтобы остепениться, когда встречу подходящую женщину.

– Ну и способ заставить девушку почувствовать себя особенной, – проговорила она, и я не смог сдержать смеха. – Ты все еще общаешься с ней? С твоей богатой мамочкой? – Арья обняла себя за плечи, защищаясь от холода.

– Да. Что насчет тебя? – спросил я.

– Я не знаю ее, но может… Я могу позвонить ей? – Она прикалывалась надо мной, из-за чего я снова рассмеялся. Черт возьми, сегодня было слишком много смеха.

– Каким подростком ты была? – поправил я себя.

– Недовольной бунтаркой и книжным червем, – описала себя Арья.

Понимающая улыбка тронула мои губы. До сих пор я помнил, как она залпом читала книги, хотя бы одну за день во время летних каникул, будто слова могли исчезнуть, если она не прочитает их так быстро.

– Книжный червь, – повторил я, изображая удивление. – Какая твоя любимая книга?

«Искупление».

– «Искупление», признаюсь с повинной. Я украла ее из местной библиотеки, когда мне было четырнадцать, потому что это было рискованно и я знала, родители никогда не купят ее. К сожалению, ее недооценивают. Ты читал?

– Не припомню, – ответил я, цокнув. Я не мог прочитать книгу, из-за которой случилась моя погибель, из чистого принципа. Потому что если бы я не поцеловал Арью… Если бы я не поддался ее просьбам…

Тогда что? Ты бы остался в трущобах с матерью, которая тебя не любит, и с девушкой, по которой сходил с ума и с которой никогда не мог быть. И все только затем, чтобы вырасти преступником…