Бессердечные изгои. Безжалостный соперник

– Прости за прямолинейность, мама, но ты не вела себя так, будто очень хотела растить единственного ребенка, который у тебя остался. – Я сделала глоток кофе, замечая, что мои руки трясутся. Мама поставила свою чашку и взяла меня за руки через стол.

– Посмотри на меня, Арья. – Я послушалась ее. Не потому что хотела, а потому что должна была дать ей шанс объясниться после стольких лет. – Это был защитный механизм, понимаешь? Твой отец часто угрожал забрать тебя. Вообще-то каждый раз, когда мы ссорились, когда я хотела уйти от него, он использовал этот аргумент против меня. Он говорил, что получит полную опеку над тобой, потому что я была таким плохим родителем, даже еще до шанса стать им. Потом я поняла, что это не имело значения. Он сделал бы все, как хотел, с моей помощью или без нее. Это был порочный круг. Я пообещала себе не быть с тобой в близких отношения, потому что никогда не знала, позволит ли он мне оставить тебя себе. А он очень убедительный и манипулирующий мужчина, в чем ты уже начала убеждаться сама, насколько я вижу. Я не хотела привязываться к тебе. Не хотела, чтобы мое сердце сломалось еще больше после Аарона.

Мое горло так сдавило, что удивительно было, как я могла дышать. Я чувствовала, как мои стены разрушались кирпичик за кирпичиком, и нельзя было это остановить. Я всегда тщательно укладывала свою жизнь в хорошо понятную схему. Папа был святым, а мама грешником. Она была злодеем в моей истории, не жертвой. Единственная вещь в моей реальности, которая, как мне казалось, была нерушимой и постоянной, больше не имела смысла.

– Я думала, ты не любишь меня, – сказала я, мои руки обмякли между ее пальцами.

– Мне каждый день хотелось обнять тебя. Иногда я останавливала себя от того, чтобы протянуть к тебе руку, потому что знала, что он разозлится. Он сказал бы, что я пытаюсь манипулировать тобой, что устраиваю сцену. Я хотела сбежать вместе с тобой, но надо мной всегда висела угроза. Я не хотела потерять тебя окончательно. – Она покачала головой, ее глаза наполнились слезами.

– Ты все равно потеряла.

– Да, – согласилась она. – Но я хотя бы могла видеть тебя каждый день. И потом, когда ты уехала в колледж, я пыталась убедить себя, что мне все равно.

– Почему ты говоришь мне это сейчас? – Я убрала руки из ее хватки. – Так неожиданно. Что изменилось?

Она уселась поудобнее, скромно разглаживая платье на коленях.

– Вчера, – начала она, держась за свое жемчужное колье, – я целый день пыталась дозвониться до тебя, чтобы поздравить с днем рождения. Ты не отвечала. Я хотела пойти к тебе в квартиру и устроить сюрприз, но потом поняла, что даже не знаю, где ты живешь. Я нашла в кабинете отца твою визитку в его документах, позвонила в твой офис и спросила адрес, но Джиллиан сказала, что тебя нет дома. Что у тебя… Было свидание. И тогда это будто ударило меня, осознание, как мало я знаю о твоей жизни, о твоих увлечениях, что тебе нравится, а что нет. Что заставляет твое сердце восторгаться, а душу петь. Я вернулась домой, чувствуя только вину. Твой отец был на очередной бесконечной встрече с Луи и Теренсом, так что я сделала себе чай, жалея, что теперь у меня не было Русланы, которая сделала бы его для меня. Ведь как только она покинула нас, мне было слишком страшно брать кого-то нового в дом из-за опасений, что и с ней он будет спать. Я взяла свой чай на балкон, смотрела на кладбище Маунт-Хеброн и увидела, что ты навещаешь Аарона. Ты была не одна. – На ее лице вдруг заиграла задумчивая улыбка. – С тобой был мужчина. Вы были… Близки. Я видела, как ты положила свою голову на его плечо, как вы говорили. И я подумала… Как мне хотелось бы быть таким человеком для тебя, этой горой, кем-то, на кого ты могла положиться и всегда поговорить. Кем-то, с кем ты могла бы проводить свои дни рождения. Потом я думала обо всех твоих днях рождения. О твоем пятом с няней номер восемь или о четырнадцатом, когда мы забыли об этом и вспомнили только через три дня, потому что папа был в Женеве. Я очень скучала. Я знаю, что простое извинение ничего не изменит. – Она вздохнула. – Но я думаю, учитывая, что наш мир рушится, как и все вокруг, мы могли хотя бы попробовать? Что ты скажешь, Арья? Пожалуйста?

Было очень много вещей, которые я хотела сказать, спросить. Но я начала с самой очевидной и совершенно не связанной со мной.

– Почему ты все еще позволяешь ему оставаться с тобой? – нахмурилась я. – Конраду. Почему не разведешься с ним? Это плохо для имиджа в прессе. Ты остаешься с ним, несмотря на то что он сделал.

– Я даже не прихожу к нему на слушания. Он просил меня много раз. Судя по всему, его адвокаты думают, что это выглядело бы уместно.

Когда мама увидела, что я жду продолжения, она перенесла руку с подвески на сережки, играя теперь с ними.