Бессердечный

Сначала я пожалел, что согласился на это мероприятие, обречённое на провал, но было уже поздно: мне еле удалось отвоевать время, что бы допить несчастное какао и собраться, – стоял я в шортах и майке тёмно-зелёного цвета. Кира ушла в коридор и делала вид, что увлечённо слушает музыку в наушниках и ждёт, периодически заглядывая в зал. Куда и насколько мы идём – я понятия не имел, но почему-то не отказался. Всё шло, как задуманный сценарий, как судьбоносный ход, как план побега – ничто не вызывало подозрений, меня окутало уже знакомое спокойствие.

– Кира, Кира, стой! Куда ты так бежишь?! – я не успевал спускаться по ступенькам, а в конце сошёл на шаг и степенно прошёлся до конца, где ждала пухлощёкая егоза.

– Скорее, а то там погода испортиться, – бубнила она, и я заметил с ней фотоаппарат.

– Ну и куда мы?

– Н-не знаю – гулять, – развела она руками.

В общем-то, так и произошло, мы бесцельно гуляли по округе, говорили о многом, из чего я точно помню: первое – я не умею играть в «правда или ложь», второе – путём дегустации напитков в кафе, что томатный сок гадость несусветная. Второе Кира решила проверить после того, как я не смог ответить какой мой любимый напиток – она цеплялась за каждую мелочь, называла море вариантов, из которых, я всё же выбирал то, что вспоминалось. С ней это делалось просто и непринуждённо, настолько же легко, как пить воду, если, конечно, у тебя нет ангины.

– Теперь буду жить спокойно – главную тайну себя я узнал – томатный сок не люблю, а в правду или ложь без памяти играть глупо, – сказал я угрюмо. Кира усмехнулась, чувство юмора она имела неплохое, поэтому восприняла мои слова, как хороший настрой на работу.

Мы шли в парке по узкой безлюдной аллее, и полетел мелкий снег под лёгкий ветер, он заполнил пространство, и Кира тут же схватилась за фотоаппарат. Она быстро меняла позы, то сидя, то под наклоном, выжидала момент и запечатлела снежное нашествие. Ноябрь не стал мелочиться и уступил зиме. Я укутался в куртку, но, несмотря на холод, мне не стало противно.

– Иди сюда, не стой там, лучше встань у того дерева. Быстрее, Вильям!

Настырно и резво она стащила меня с аллеи в лесок и поставила возле большого хвойного дерева, кора которого была ребристая и шершавая, а вокруг возросла полянка снега.

– Встань вот так, – она показала непринуждённую позу человека, который смотрит вдаль и прикрывает рукой часть лица, но я топорно встал у дерева с каменным лицом, как солдатик.

За снимки я получил нагоняй и попытался исправиться и тогда ощутил колоссальное впечатление: снег запорошил всё вокруг и я как ребёнок ловил его, собирал с земли в маленькие снежные комочки и запускал в фотографа. Её это ничуть не огорчило – напротив она выудила для себя интересный ракурс и получила хорошие снимки, что я понял по её лисьим глазам.

– Ну как тебе? Вспомнил что-то?

Мы возвращались домой в пятом часу, стемнело достаточно, что бы ощутить бешеное течение времени. Я честно задумался и так же честно ответил.

– Кажется, я зиму люблю, – и улыбнулся, замечая, как след ещё одного воспоминания пополнил меня. Всего ей не сказал, но на одном из фото, где я закрыл глаза, сознание заполонило белое кино, где я и трое ребят, которых вспомнить не удавалось, только билось точное осознание – они друзья, бежали к лесу, запорошённому снегом, вокруг мело, а сзади узнавался город…

2