Бессердечный

Жизнь не сахар – дышу антикварной пылью и будничным угаром третий день подряд, потому что начальник попросил подменить его племянника. Видел я его, но вот что он заболел, не поверю никогда, это немного другая болезнь. Так что выходной мне не светит ещё очень долго, а по выходкам и экспериментам Киры я заскучал. Мне она помогала больше, чем доктор Резников с его «псевдо-практиками», которого я далеко и надолго послал. Как говориться: зачем платить больше? Хотя, как оказалось недавно плата Кире – моя способность к истории, к которой меня очень тянет. И это тоже заслуга Киры: неделю назад она попросила помочь с историей и я правда не знал каковы шансы моей помощи, а спустя полчаса оказалось, что знал я очень и очень много… Она даже обиделась, обозвала зазнайкой, и покраснев, удалилась в комнату. Я тогда поставил чайник, сварил какао и тихонько прокрался к ней в комнату. Для другого человека я так не сделал бы, а с ней, с ней так не мог, не мог издеваться. Мне показалось, в прошлом я так не поступал, промелькнуло воспоминание, скорее мысль, короткая, но хлёсткая, что мне не свойственно издеваться над другими, хотя в последнее время это меня и забавляло. Например, спорить с въедливыми покупателями, – покупки у нас в основном запланированные и кто заходил просто так получал бонус – беседу от меня иногда очень мудрёную. Да ну и ладно, опустим. Какао она выдула с пребольшим удовольствием и как-то сразу повеселела и отошла. Большую часть вечера, да почти до двенадцати, мы учили историю СССР, да ещё осилили подготовить ошеломляющий вывод по теме, что советский союз был устойчивым и надёжным государством, но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Конечно, вывод был намного больше и внушительней, но вспоминать дословно мне не хочется.

В магазин сегодня принципиально никто не заходил, а это в субботу. Сиделось за прилавком тяжело и нудно, и я прошёлся по залу – просторному и пустующему, – экспонаты в основном хранились в дальнем зале, подальше от глаз. Всяческие обереги, статуи древних богов, оружие, шкатулки, тумбочки, старые дизайнерские кресла, керосиновые лампы, от настольных до модели летучей мыши. Даже древние книги, начиная с тысяча семисотого года, которые я имел счастье лицезреть и даже бережно пролистывать. В том же зале в большом количестве висели рабочие луки и арбалеты, рапиры, сабли, имелась даже булава, среди мечей и катан, – катан было две на специальной подставке возле маленького окна. Но туда я не зашёл: кто же следить за входом будет? Вышел было на крыльцо, обдало холодным ноябрьским ветром, и тут же зашёл обратно и в тот самый момент за спиной дёрнули дверь и громко чихнули.

– Будьте здоровы, – скривился я.

– Спасибо, – ответили мне холодно.

Пришлось занять коронное место за стойкой с баночками и шкатулками времён царской России, почему-то в основном фарфоровых. В зале осматривался высокий хорошо сложенный рыжий парень, на вид лет двадцати. Не захотелось с ним говорить, видно было человек сам справиться, ходит, осматривается и шепчет себе под нос. И всегда так бывает – целый день ждёшь покупателей, а как только плюнешь на всё – они появляются. И парень направился ко мне, но странно, он не смотрел на меня, просто шёл туда, где по идеи находиться продавец, будто о чём-то задумался.

– Здравствуйте, – успел сказать я и тут же осёкся, парня что-то напугало, я даже повернулся, мало ли что могло произойти за спиной, но фарфоровые шкатулки остались на месте и ничьей жизни не угрожали.

Парень с зелёными глазами и россыпью веснушек на щёках смотрел на меня и молчал, он буквально застыл, и когда мне показалось, что во лбу он просверлит мне дырку, я выразил своё недовольство прямо:

– Дырку во мне просверлите, скажите хоть что-нибудь, – парень встрепенулся и не найдя что ответить вышел из магазина, – Нет, и в правду самый логичный ответ, взял и ушёл, – я недовольно оповестил пустоту.

Со странным парнем время пролетело, как комета и минут через двадцать я закрыл магазин. Погода позволила прогуляться – дом Киры находился в паре кварталов от работы. На тонком слое снега пробивались мои следы, шёл я размеренным шагом, наблюдая за проносящимися в темноте машинами. Примерно через десять минут появилось ощущение слежки, может, показалось, но постоянное желание повернуться начало раздражать и мешать хорошей вечерней прогулке. Всё-таки я обернулся: довольно далеко от меня шёл человек, как мне показалось, меня он не видел вовсе и больше никого поблизости не обнаружилось. Раз такое дело, подумал я, нужно разобраться, и пошёл к нему, быстро и с ухмылкой на лице. Когда он понял, что я иду на него и смотрю в упор, он сделал следующее: вдруг прошёлся навстречу – я ожидал объяснений, каких-то разборок, но он свернул в переулок в нескольких метрах от меня, а в переулке, как испарился.

– Что тебе нужно? – крикнул я, но опоздал, – Дёру дал, значит! – закричал я сильнее и сплюнул.